Я продолжал свои поиски, не теряя надежды. И вот однажды в Спасском переулке я прошел мимо двух проституток, из которых одна говорила другой:
– А Сашка опять в Стеклянном объявился! Вот башка!
– К Машутке, чай…
– А то к кому же? Петька вчера навалился на него и кричит: «Донесу!» А он его как шарахнет!
«Сашка! Отчего это и не быть ему?» – тотчас мелькнуло у меня, и, прикинувшись пьяным, я задел этих фурий.
– Пойдем, красавчик! – предложила одна из них.
– А што ж! – согласился я,– Коли пивка, я с удовольствием!
Через минуту я сидел с ними в скверной пивной и пил сквернейшее пиво. Они спросили себе папиросок и стали дымить каким-то дурманом. В такой обстановке притвориться пьяным ничего не стоило.
– Ты откуда? – спросила меня одна из красавиц.– Может, с нами пойдешь? Ночлег есть?
Я замотал головой.
– Зачем? Я и так заночую! Мне не надо! Я выпить – выпью. Вот Сашку встречу, и еще деньги будут! Пей!
– Сашку? Какого Сашку? – спросила другая.
– Перфильева, какого! Его самого. А деньги есть! – Я звякнул монетами в кармане.
– Пойдем с нами, миленький,– ласково заговорила первая фурия.– Тебе у нас хорошо будет. И Сашку повидаешь.
– Сашку? – переспросил я.– Большого? Рыжего?
– Его, его! – подхватила другая.– Пойдем!
– В оспе?
– Да, да, лицо все в оспинах. Ну, идем!
– Нет,– ответил я,– сегодня не пойду, пьян. Спать пойду.
Бросив на стол деньги, я вышел из пивной и, притворяясь пьяным, с трудом дошел до угла.
Придя домой, я стал думать, как мне изловить этого Сашку. Что это он, я уже не сомневался, но идти в Стеклянный флигель Вяземской лавры, куда мы даже во время обхода не всегда решались заходить, и брать оттуда Сашку – дело было невыполнимое.
Я решил выследить его днем и арестовать. Для этого я взял с собой опять своих силачей и Ицку. Переодевшись оборванцами, мы в пять утра уже были во дворе лавры против Стеклянного павильона.
Поднялись тряпичники и пошли на работу, потащились нищие, а там пошли рослые поденщики дежурить на Никольском или у пристаней, прошли наборщики. Двор на время опустел, а Сашки все не было.
– Сидит там и пьет,– пояснил Ицка. Вдруг я узнал вчерашнюю знакомую. Я тотчас подал знак своим, чтобы они исчезли, и подошел к ней.
– Не узнала? – прохрипел я.
Она вгляделась и широко улыбнулась.
– Ах, миленький! Ко мне? Пойдем-пойдем, хозяйка чуланчик даст, хо-о-роший…
– Некогда. Мне Сашку надо. Здесь он?
– Здесь, здесь. Сейчас с Машуткой его видала.
– Поди, позови его,– сказал я.– Скажи ему, Мишка зовет. Запомнишь? А там пить будем.
– Сейчас, сокол! В одну секундочку!
И она, шлепая галошами, побежала по лестнице.
Я быстро подошел к Ицке и шепнул:
– Как махну рукой, хватайте!
Я стоял вполоборота к лестнице, приняв осанку Мишки, и ждал с замиранием сердца.
Ждал минут пять и вдруг услышал визгливый голос своей дамы:
– Вон он. Мишка-то! Иди к нему! Говорит, дело есть! Огромный, как медведь, рыжий, растрепанный, на босу ногу и в одной холщовой рубахе Сашка стоял на пороге крыльца в нерешимости. Я сделал вид, что не вижу его, а моя красавица тащила его за руку.
– Иди, что ли! – кричала она.
– Эй, Мишка!
Я обернулся и медленно двинулся, кивая головой. Лицо мое было завязано, картуз надвинут на глаза. Перфильев знал, что Мишка должен прятаться, и потому ничего не заподозрил. Поддавшись на мою хитрость, он пошел мне навстречу, но не успел подойти.
Опытные помощники, едва он отодвинулся от двери, отрезали ему путь к отступлению и встали за его спиной. Я махнул, и в то же время четыре сильные руки схватили Сашку. Он заревел, как зверь, и рванулся, но его снова схватили мои силачи и поволокли со двора.
