Золотая Леди внешне спокойна, только глаза налиты синевой и ноздри трепещут от гнева.
– И что бы ей могло помешать? Несложная операция – и всё кончено! Никаких проблем! А вместо этого…
…Папа сказал: рожай, дочка. Одним внуком больше – не страшно, как-нибудь прокормим. Дитё не виновато, что отец у него сволочь и трус оказался.
Мама сказала: лучше сейчас роди, чем потом совсем не сможешь, а то ведь всякие бывают последствия после абортов. Будет тебе ребёнок мешать – сами вырастим, мы с отцом ещё молодые. Дитё не виновато.
Они не знали, что будут двойняшки. А и знали бы – от своих слов не отказались.
– Вместо этого она прошла через всё, – договаривает леди. – Прошла ради твоих детей, Мага. И, как положено матери некромантов, умерла при родах.
У меня перехватывает дыхание. Как положено… кому?
Мага чуть с ума не сходил от счастья, вспоминая их ауру… ауру моих девочек. Они – некроманты? Мои Сонька и Машка? Или мой сон всё-таки обернулся кошмаром?
Неловко дёрнувшись, соскальзываю с подоконника. Лечу, ожидаю удара, но пол всё отдаляется, отдаляется… Начинаю судорожно барахтаться, скидываю с себя одеяла и… сажусь на кровати.
Нет. Не может быть. Ни за что не буду больше ничего загадывать перед сном, ни за что!
На потолке играют оранжево-красные блики, как от зарниц. У стены напротив слышится спокойное дыхание пожилого сэра. Верный своему слову, он расположился на полу, позаимствовав у меня только подушку, но одеялом так и не воспользовался. А мне под двумя – жарко. Мой черёд – укрыть соседа. Всё равно не спится, размять бы ноги, да негде… Хоть у окна постою.
Где-то далеко разгорается зарево, хотя для рассвета ещё рано. Приоткрыв окно, я чувствую запах гари и поспешно закрываю створку. Похоже, степь горит. С первого взгляда подумаешь – чему там гореть? Сочная высокая трава ещё не успела усохнуть под солнцем, нынешнее лето не засушливое. Но под этой свежей травой прошло– и позапрошлогодняя, высохшая, как порох. Только спичку поднеси да раздуй ветром огонёк – и заполыхает.
Небо пересекает разветвлённая молния, затем другая. Мысленно начинаю считать. Через двадцать секунд громыхает. Гроза рядом.
Так что там с некромантами?
Ваня, и почему это оказалось для тебя новостью? Ты забыла, кто их отец? Ах, ты просто ещё не привыкла к этому…
Я хорошо знаю своих девочек. Конечно, ни одна мать не скажет дурного о своём чаде, но я всё же стараюсь быть объективной. Они нормальные добрые дети. Немного взбалмошны, бывают рассеяны, бывают вспыльчивы, но отходят быстро. Таких приступов бешенства, какие наблюдались пару раз у Маги, с ними не случалось. Любят меня, обожают друг друга – как, наверное, многие близняшки. Честные, справедливые, замечательные дети. Мои дети. В них то, что вложила я.
Зажмурившись, вызываю в памяти тот самый «клип» из медальона сэра. Чего я не увидела, на что не обратила внимания? Воспоминания ещё свежи, а потому – девочки вновь передо мной, как наяву. Отчего-то мне, словно в продолжение сна, удаётся приблизить к себе образы, сделать более чёткими, вглядеться новым, о с о б ы м зрением…
Я вижу черноту звёздной ночи, разлитую вокруг каждой. Это не аура смерти, подобная Галиной, которая, как чёрная дыра, медленно втягивала в себя энергию извне и была густым, почти непроницаемым туманом. Нет, та, что на детях, вселяет в меня надежду.
Их ауры словно зачерпнуты из Космоса. В них дрожат бусины звёзд, горошины белых карликов и прочерки метеоритов. По наружному контуру непрерывно сменяются все цвета спектра, то и дело сливаясь в чёрный и вновь распадаясь на радужные нити. А главное – у каждой из них аура двойная. Не знаю, заметил ли это Мага, но я, как лицо заинтересованное, разглядела. Там, сквозь некромантовскую оболочку, просвечивается малахитово-зелёная прозрачная дымка. Моя. Обережная.
