Тогда Сайен еще пекся о внешней политике, но теперь Нашира стремилась оборвать все добрососедские связи.
Казалось, минула целая вечность, прежде чем мне удалось догнать Арктура у красной таблички «Рю де Форж». Боль вернулась, по лицу градом струился пот.
– Двор чудес. – Рефаит кивнул на полуразвалившуюся кирпичную арку, откуда доносился тошнотворный запах сала и дыма. – По-прежнему на старом месте.
Совершенно обессиленная, я привалилась к стене и с трудом выдавила кивок.
– Может, вернемся? – забеспокоился Арктур.
– Нет. – Набрав в грудь побольше воздуха, я выпрямилась. – Пора завести новых друзей, а с моим везением – скорее новых врагов.
Мы беспрепятственно шагнули под арку. За ней тянулась немощеная улочка, размытая мокрым снегом. О нищете и упадке здесь свидетельствовала и облупившаяся краска, и выбитые стекла, и семьи, спящие под открытым небом.
Двор чудес совершенно не походил на гнездо разврата, описываемое Джексоном. Обычные грязные трущобы, где оборванцы болтали, дремали и кашеварили под натянутым брезентом. Ни один не был одет по погоде. Какая-то компания, сгрудившись на двух матрасах, жадно поглощала чипсы. В котелке над самым большим костром булькало неаппетитное варево.
Судя по карте, улица огибала скопище ночлежек. Если верить Джексону, в прошлые века здесь обитали malingreux, хворые. В стремлении выклянчить побольше денег они виртуозно изображали из себя больных, а по возвращении в трущобы их язвы и нарывы чудесным образом исцелялись. Отсюда и название квартала.
Пока единственное замеченное мною чудо заключалось в том, что паранормалы и невидцы мирно соседствовали бок о бок, не питая ни малейших иллюзий относительно друг друга. Они разговаривали на смеси английского и французского, легко переходя с одного языка на другой.
Две женщины отплясывали под звуки скрипки заклинателя. Толпа любопытных невидцев обступила гидроманта, увлеченно помешивающего мутную воду в ведре. Повсюду царила удивительная гармония.
– Это не Синдикат, – шепнула я. – Маловато ясновидцев.
Однако мы не спешили сматывать удочки. Решив, что взять с нас нечего, местные не препятствовали нашей прогулке. Некоторые бросали косые взгляды на Арктура, заинтригованные либо его внешним видом, либо аурой.
Да, на Синдикат сборище не тянуло. Там чужакам давно бы устроили «теплый» прием.
Внимание привлекла колыбельная в исполнении сгорбленной и дрожащей провидицы. Перед ней поблескивал магический кристалл. Кожа на ее лице задубела от ветра, потрепанные нарукавники были натянуты до самых плеч. Провидица баюкала младенца, напевая:
J’ai fait un rêve horrible, mon cher,
Lorsque je fus dans l’ancien jardin de mon père.
Je rêvais qu’il y eut une ancre sur la tour,
Et que des tyrans envahirent notre cour[4].
Я шагнула к певице. Точно пробудившись, она глянула на Арктура – и громко завизжала. Мои пальцы инстинктивно стиснули рукоять клинка, но тут же разжались. Провидица забилась в угол, прижимая к груди младенца и кристалл.
– Это он! – завопила она, тыча пальцем в Арктура. – L’Homme au Masque de Fer. Il est venu m’enlever…[5]
– Ta gueule[6], Катель! – рявкнула какая-то женщина. – Достала уже вопить. И заткни своего спиногрыза, пока я его не придушила.
Послышались одобрительные возгласы, потом оборванцы вернулись к прежним занятиям, но теперь многие косились на нас с подозрением. Надо убираться отсюда, пока их интерес не принял угрожающие формы.
