Господи, я ведь была уверена — это ни за что не будет про нас. У нас-то все по-настоящему. Я столько его ждала. И пыталась быть для него хорошей, правильной, какой он хотел. Не справилась.
— Ну вот только не начинай сейчас себя гнобить, — метко угадывая направление моих мыслей, припечатывает Алинка, — Дэн твой мудак. И точка. Больше никаких причин нет. Я это тебе говорила еще пять лет назад, когда ты из-за него ушла из танцев.
— Это было мое решение, — тихо возражаю я, — я хотела сосредоточиться на учебе.
— Ну конечно, — Алинка закатывает глаза, — на той учебе, которая самой тебе нафиг не упала. А с работой потом — к нему же и пошла? Блог ему вела, с комментаторами его общалась. А он тебе платил какое-то копье, по принципу “ну, мы же семья и деньги у нас общие”, да?
— Во многих семьях так делают, — мне снова хочется закуклиться. Про деньги я Алинке не говорила. Но она каким-то образом сама догадалась.
— В некоторых семьях жен за волосы таскают, с них тоже будешь пример брать? — ехидством Алинка может дать фору сто и одной ехидне. — Ты ведь уволишься?
Я просто представила, как завтра прихожу в студию, снова сажусь за рабочий стол, слышу насмешливое хихиканье гримерши Дэна, самой Людочки и всех тех, до кого уже дошли сплетни…
Меня затошнило.
Да, я уволюсь. Бесспорно.
— Ну и слава богу, — Алинка деловито всплескивает руками, — ты столько времени пахала на этого урода. Бумажки ему оформляла, блог вела, сценарии его роликам писала, шуточки ему придумывала. Все разгребала, пока он почивал на лаврах и делал вид, что он в вашей семье самый талантливый.
— Одна проблема, — я чуть покачиваю головой, — по диплому я не работала ни дня, да и не уверена, что кому-то нужен тот диплом знатока истории искусств. А в трудовой у меня числится банальный секретарь-делопроизводитель. Найти новое место будет не так-то просто…
— Между прочим, я знаю одну группу, которой очень не помешает хороший хореограф, — как бы между делом роняет Алинка, — и они готовы хорошо платить.
— Ты с ума сошла, — я залпом допиваю чай из чашки и отставляю её в сторону, — я пять лет не танцую вообще. Какой из меня хореограф?
— Охеренный, — емко отрезает Алинка, — и охеренно закомплексованный. Слушай, а можно я хоть сейчас пошлю Акура дать Дэнчику по морде? Оно, конечно, понятно, что это мой мужик, но за подругу навалять — я, так и быть, его тебе одолжу для этой цели.
— Не надо, — слабо улыбаюсь я, радуясь, что мы съехали с зыбкой танцевальной темы, — Алин, а ты почем квартиру хотела сдать?
Подружка смотрит на меня испытующе, кажется, уже поняв, с каким предложением я хочу к ней подкатить.
Нет, конечно, говорят, что друзей и денежные дела нужно разводить в стороны, но с Алинкой мы съели куда больше, чем пуд соли.
Да и идти мне сейчас некуда. Жить в нашей с Дэном квартире, пока нас не разведут? Может, еще и на “брачном ложе” спать? На том самом, на котором он Людочку так старательно наяривал!
— Ну, можем и договориться, — хмыкает Алинка задумчиво, и я понимаю, что мне таки есть где кинуть кости, — ты уверена? Точно к Дэнчику обратно не убежишь?
— Ты издеваешься, да? — хмуро интересуюсь я.
Конечно, да, она издевается.
А потом вытягивает из кармана джинс ключи и подталкивает ко мне.
— Живи, киса, только счета по коммуналке оплачивай, — фыркает она, — и Мандарин остается на тебе, я пока боюсь его перевозить. А вдруг передумаю? Чего коту стресс устраивать? Только вискасом его кормить не вздумай. Он у меня на холистиках сидит.
