— Насть, — тон Назарова становится каким-то подобострастным, — скажи, а тебе не сложно будет уболтать его на пятничный эфир?
Оп-па…
Усмешка Змея становится шире. Он будто бы даже получает подтверждение своим догадкам и с победоносным выражением лица двигает ко мне тарелочку с пирогом. Кушайте, мол, Настасья Михайловна, не подавитесь.
Вот упырь!
— Я думала, ты его уже уговорил, — растерянно произношу я, отковыривая чайной ложечкой кусочек, и отправляю его в рот. М-м-м, волшебно! Так и тает на языке. Как я хотела есть, оказывается...
— Да если бы, — нервно бурчит Назаров, — он отказался. Сказал, что у нас не тот масштаб, чтобы он тратил на нас свое время. Представляешь?
Выражение лица у Эрика — ну не дать ни взять принц крови, чья коронации состоится завтра, а ему предложили почистить конюшню своими белыми холеными руками.
Черт, и ведь я даже не бешусь на это. Я любуюсь!
— Вот ведь как бывает? – с фальшивым сочувствием замечаю я. — Ну, а что, ты об этом не догадывался?
Как ни крути, но наши, местные звезды, куда более коммуникабельны, нежели иностранные. И самомнение Змея вполне соответствует его распиаренности.
— У нас эфир с ним анонсирован уже, — никогда не думала, что паникующий Дэнчик будет доставлять мне столько садистского удовольствия, — и рейтинг ожидания по опросам гораздо выше среднего. Насть, мы не можем обмануть ожиданий зрителей.
— Ты не можешь, — хладнокровно парирую я, — это ведь твой канал, твои зрители, Назаров. Кто я такая, чтобы к ним примазываться?
— Ты – мегера! – на пределе слышимости комментирует Змей, и я показываю ему кончик языка. Я пока еще прикидываю, что можно выжать из этой ситуации, а значит Назаров должен помучиться.
— Настя, мы ведь не чужие люди! – умоляюще скулит Дэнчик, а я с трудом не закусываю губу от плеснувшейся внутри меня кислотой горечи.
Мы были не чужие люди. Были.
Сколько жертв было принесено в угоду тому, что мы были «не чужими»?
Моих, между прочим, жертв! Я-то не ставила Дэну никаких условий. Я просто его любила.
Эрик постукивает по столешнице, будто работая для меня напоминальником о реальности. И смотрит на меня выжидающе – судя по всему, ему и самому интересно, что я буду делать.
А что я буду делать, кстати?
— Хорошо, Назаров, я попробую его уговорить, — медленно произношу я, откидываясь на спинку стула и глядя в лицо Эрику, — но в этом случае ты подпишешь мое заявление на увольнение сегодня же. И я больше не буду на тебя работать ни дня.
Ох, какая многообещающая улыбка выступает у итальянца на губах. Боже, я уже представляю тот счет, что он мне выставит. Впрочем, об этом рано говорить. Назаров еще не дал своего ответа...
— Настя, — после короткой паузы Дэн все-таки прокашливается и подает голос, — мы с тобой так и не поговорили толком. Ты слишком торопишься.
Такой укоризненный тон, будто я подала на развод из-за носков, брошенных мимо корзины с грязным бельем. Судя по всему — Назаров не ожидал от меня ультиматума.
По всей видимости, в его мире я должна была рыдать и наматывать сопли на кулак, попутно раскаиваясь в своём непослушании и ожидая высочайшего разрешения вернуться домой. Ну, что ж, без рыданий, конечно, не обошлось. Но и все на этом. Складывать на груди лапки я не хочу. И ждать каких-то "объяснений" Назарова тоже. Слова в нашей ситуации бессмысленны.
— Это мои условия, — сухо отрезаю я, — не согласен – я даже словечка за тебя не замолвлю.
