Внезапно в затылок прилетел камень.
Боль вонзилась в темя, прошлась по телу волной и почему-то отозвалась злостью. Я ощутила, что нечто теплое и влажное выступило на голове, и неожиданно еще больше озверела.
Вдруг словно бы резко переключилась. Вспомнила недавнюю тренировку и принялась яростно палить во врагов.
Я как-то понимала – где именно тварь – справа, слева или же за летящим предметом. Даже отчасти ощущала врагов в небе, где они еще себя вовсе не обнаруживали. Парни из моей тройки, было приготовившиеся прикрывать дурочку, что влезла в битву по глупости, из-за гормонального сбоя, успокоились и занялись своим делом.
Я – своим.
«В какой-то момент ты перестаешь думать о ранениях, травмах и гибели. Думаешь лишь, что ты победишь. Наверное, это и есть самое главное».
Звучал в голове голос Теллы Терновой из ее знаменитых видео-мемуаров.
Помогало. Еще как помогало!
Наверное, еще шпорила мысль: «Она смогла! И я тоже смогу!»
Это ощущение «я не хуже нее, просто он не смог оценить меня до конца» поддерживало лучше чего бы то ни было… Я сражалась практически наравне с остальными. По крайней мере, с самыми слабыми воинами.
Было бы глупым и ошибочным утверждать, что я соперничала с лучшими лесниками. Конечно же, нет. Я задыхалась, когда приходилось отбегать или прыгать, чтобы увернуться от ветки или же камня. У меня банально не хватало дыхания, чтобы сделать три перебежки сразу, так что моим партнерам приходилось порой притормаживать, чтобы дать мне очухаться, перевести дух.
Иногда же я просто терялась – как будто моя «сверхспособность» обнаружения врагов неожиданно отключалась неведомой кнопкой.
Но получила я лишь легкие травмы. Пару раз по касательной – небольшими камнями, ветками меня задевало без счета. Все руки были исцарапаны, как будто я дралась с тысячью бешеных кошек.
«Но разве боль не парализует? Не замедляет? И не пугает?» – спрашивала журналистка у Теллы Терновой.
«Каждый на боль по-своему реагирует. Но, если войти в раж, в азарт битвы, боли не чувствуешь, если это не серьезная травма».
«Совсем?»
«Абсолютно! Я допускаю, что кого-то боль останавливает. Он концентрируется именно на ней: думает, рефлексирует. Но это совершенно не про меня».
Я чувствовала сейчас очень похоже. Как будто, реально, опыт спасения из речного города что-то неуловимо во мне изменил. Я посмотрела смерти в лицо, обвела костлявую вокруг пальца, и поняла, что такое очень даже возможно.
Так ребенок однажды с друзьями первый раз прыгает с метрового забора. Вначале он висит и боится. Смотрит, как остальные снизу зовут. Все вроде целы, может, кто-то чуть поцарапался или коленки немного содрал при падении. Но все веселые, задорные и игривые…
А у него ступор, ужас и паника внутри взрываются бешеным пульсом, и аж искры из глаз от страха посыпались…
Но потом он отделяет себя от забора, зажмуривается – и делает шаг в пустоту…
Вдруг обнаруживает, что вполне цел и даже приземлился относительно удачно.
А спустя неделю или, может быть, две уже первым, как сиганет вниз с забора и как побежит дальше на кураже…
Похоже, со мной случилось нечто подобное.
Я многие годы пряталась в речном городе, боясь даже мельком встретиться с тварями.
Но однажды мне пришлось это сделать…
И теперь… теперь где-то там, в душе опасливой серой мышки-попаданки врубился мощнейший режим берсерка.
«Если не думаешь, как можешь пострадать, то и выходишь из боя практически целой» – я не понимала этих откровений Теллы, думала – они скорее урапатриотические, чтобы другие не боялись и шли воевать.
