– Вот бес в юбке, – восхищённо рассмеялся Григорий, обнимая жену.
* * *
Как было сказано на кольце известного царя – всё проходит, и это пройдёт. Станица пережила и навалившийся мор. Отплакали, отвыли вдовы, пришли немного в себя вдовцы, разобрали по соседям и родичам сирот, и жизнь снова начала входить в свою колею. Матвей, исполняя долг, регулярно выезжал в патрули и разъезды. Будучи единственным в станице пластуном, он просто вынужден был тянуть службу, потому как больше просто некому было.
Григорий, заметив, как похудел и осунулся парень за время этих бесконечных выездов, даже отодвинул его от работы в кузне. Самого Матвея это не устраивало от слова совсем. Все начатые дела оказались отложенными, и конца этим проблемам не было видно. Макар Лукич, один из старшин станицы, сочувственно глядя на парня, только головой качал и, вздыхая, тихо ворчал:
– Вот ведь запрягли казака. И как только тянет?
Матвей же, понимая, что заменить его просто некем, сцепив зубы, продолжал тянуть свою лямку, возвращаясь в станицу, только чтобы помыться и переодеться. Настасья, не выдержав, умудрилась закатить скандал старшинам, кроя их так, что краснели даже кинжалы на их поясах. В общем, спустя два месяца такого режима было принято решение выпускать Матвея из станицы только в том случае, если возникнет необходимость в следопыте.
Самому парню вся эта неразбериха не доставляла больших неудобств, но все затеянные дела встали, а значит, нужно было как-то выкручиваться. Он ничего сложного в жизни в степи не видел, но регулярные возвращения обратно в станицу несколько выбивали из колеи. Как говорится, вы или туда, или сюда, а то раздражает. В общем, всё когда-то кончается, кончилась и эта катавасия. Отмывшись в бане и отоспавшись, Матвей отправился в кузню.
Григорий, не ставший трогать на его столе ничего, что было оставлено, увидев сына, едва заметно улыбнулся и, кивая на разложенные части, спросил:
– Помнишь хоть, что делать хотел?
– Да тут и помнить нечего. Собрать только правильно надо, – усмехнулся парень в ответ.
– Много замков собрать успеешь? – поинтересовался Григорий, подходя к столу.
– Полдюжины уже есть, ещё штуки три соберу, – подумав, решительно ответил парень.
– Добре, – обрадованно кивнул кузнец. – У меня уж про них спрашивали.
– Кто? – удивился Матвей.
– А старшина торговый, что бумаги на ярмарке выписывает на торговлю.
– А ему-то что до тех замков?
– Понравились. И про врезные спрашивал. Говорит, их многие спрашивают.
– О, как, – удивлённо хмыкнул Матвей. – Да уж, знать бы раньше.
– И чего?
– Так частей бы побольше наделал. Глядишь, успел бы и пару десятков собрать.
– Бог с ним. Сколько есть, столько и будет, – отмахнулся Григорий. – Всё одно на всю выручку придётся хлеба закупить. В поле-то у нас едва треть от посеянного взошло. И у всей станицы так.
– Да уж, оказия, – скривившись, вздохнул парень, быстро прикидывая, как ещё можно поправить пошатнувшиеся дела.
– За Катерину думаешь? – вдруг спросил Григорий.
– Нет. Не до неё теперь, – качнул Матвей чубом. – Хотя и ей бы помочь не мешало.
– Не оставят их, – кивнул кузнец. – Поможем. Нам-то проще. Слава богу, живы все остались. А остальное – дело наживное.
– Тоже верно, – задумчиво кивнул Матвей. – А что старшины по клинкам решили? Будут заказывать?
– Будут. Я уж всё нужное на бумаге описал и им отдал. В общем, каравана ждём.
