– В нави ты, – подсказал голос. – Теперь я только тут с тобой говорить могу. А девку ты не забывай. Глянь на неё внимательно. Даром что порченая. Не её вина в том. Доброй женой тебе станет. Уж поверь, я знаю.
– Да плевать мне на её порченость, – фыркнул Матвей. – Там ещё детишек трое. Да и рано мне жениться пока.
– Те малые скоро тебе помощниками станут. Отец-то не вечен. Силы уж не те, чтобы днями молотом махать. Придёт срок, сам в дому старшим станешь. Время быстро летит. Придёт срок, и тебе помощь понадобится. Да и с детьми не тяни. А от неё добрые дети будут. Крепкие. Старой крови.
– Понятно, что именно тебя беспокоит, – хмыкнул про себя Матвей.
– Глупость городишь, – послышалось в ответ. – Хотя и резон в том имеется. Старой крови казаков всё меньше становится. Бери девку, не пожалеешь. Она и в дому, и в бою поддержит. Уж поверь. За своё зубами грызть станет. Как мать твоя.
– Батюшка, сватовство, это ж вроде не по твоей части, – снова не сдержал нахальства Матвей.
– Дурень ты, хоть и умный, – усмехнулся голос в ответ. – Я пращур твой, а значит, о продолжении рода в первую голову думать должен. Не может добрый род сгинуть. Не должно так быть.
– Погоди. А это не ты случаем нас свести решил и потому ей испытания всякие посылаешь? – вдруг озадачился парень.
– В прежние времена так и было б. Пращур твой, Елисей, меня в яви видеть мог. Особенно когда перед боем оборачивался. Не раз бывало, что в поиск уходя, сам меня звал, а я откликался. Лихие времена были, и казак был лихой. А теперь я, вон, и говорить с тобой только в нави могу, – грустно усмехнулся голос. – Нет, не я это. Судьба веселится. А женишься на ней, оборвёшь нитку чёрную. Вот тут и я тебя поддержать смогу.
– Погоди. Ведь ежели она тоже старой крови, как и я, тогда почему ей не можешь помочь? Ну, если про силу не говорить, – поспешно добавил парень.
– Так ты благословение моё принял. На капище был. А она только в церковь ходит. Да только распятому до неё и дела нет. Ему страдания подавай.
– Не любишь его? – не сдержал Матвей любопытства.
– Я рабов не люблю. А ему только того и надобно. Я воев растил, а он всё про смирение бубнит. Нет во мне смирения. И в тебе тоже нет. Иль ты решил, что я себе воя выбрать не могу?
– Так я вроде больше мастеровой, – растерялся Матвей.
– А прежде, там, в том времени, кто пластуном был? – тут же поддел его голос. – Кто в горах абреков гонял?
– Да я там всего несколько месяцев был, – проворчал Матвей, не любивший вспоминать ту командировку.
Слишком там всё было мерзко и кроваво. Особенно после того, как рота проводила зачистку селений, в которых обитали духи.
– Всё одно, труса не праздновал и от боя не уходил. А что до того, тебе она назначена или нет, так скажу. Была у меня мысль свести тебя с девкой, да только она сама судьбу свою выбрала. С пришлым каким-то сбежала.
– Что-то не помню я такого в станице, – удивился Матвей.
– Не здесь это было. В предгорьях.
– Да уж, география у тебя, батюшка, – озадаченно протянул парень, пытаясь вспомнить, какие станицы там находятся. По всему выходило, что это были уже терцы. Впрочем, подобные браки тут даже приветствовали. Свежей крови в станицах всегда были рады.
– Было время, тут по всей округе меня почитали. Да и теперь ещё несколько родов имеются, что меня помнят. А кое-кто даже громовую стрелу носит.
– Ну, мне это не грозит, – хмыкнул Матвей.
