– Дай-ка!
Вик выхватил кристалл у Петра.
– Это карта памяти такая? – спросил Пётр.
– Вроде того. Модная хрень. Дорогая, кстати, вещичка. Хотя для соски с шунтом… – Вик осклабился. – На, держи! Камешек треснул, кстати, так что толку от него теперь мало. Но будет тебе сувенир.
Они подъехали к пропускному пункту. Угловатая рама, возвышающаяся над дорогой, была похожа на металлический остов недостроенного здания. Считывающий луч скользнул по номерам, и широкие блокираторы, торчащие из растресканного асфальта, медленно опустились.
– Вот и третье, – сказал Пётр. – Быстро сегодня.
– Ага, мне тоже этот маршрут побольше нравится.
Они выехали на многополосную дорогу. Света стало больше. На обочине, один через два, горели фонарные столбы, тонкие и высокие, как спицы. Асфальт на автостраде тщательно залатали – неровными заплатами, напоминающими чернильные кляксы, – и фургон больше не подбрасывало на рытвинах.
Вик опять вёл, не напрягаясь, лишь слегка придерживая у основания руль.
– Чего это всё-таки было? – не выдержал Пётр.
– Ты о чём?
– А то не понимаешь!
– Да не знаю я! – Плечи у Вика дрогнули, как от холода. – Слышал, бывает там всякое, конвульсии такие вроде как. Пальцы у мертвяка подёргиваются, а его уж хоронить пора. Но чтоб прям такое… И чё в отчёте писать – неясно. Как бы нас в дурку с такими отчётами на упекли!
– А правда, чего писать будем? Ты же ей все мозги этой палкой выжег! Чего за палка-то, кстати?
– Старый, – Вик кашлянул, – реквизит.
– Но как это возможно? Она же окоченелая была! Как такое…
– Да не знаю я! Я тебе не этот, не физик. И не химик. Не была она окоченелая. Умерла недавно по ходу. Я такое ваще… – Вик посмотрел на Петра. – Я такое, блядь, ваще никогда не видел. Я и мертвяка-то с шунтом за кольцом не находил никогда.
– Бред какой-то! Там же действительно есть режим паники. За ней «скорая» должна была приехать, а не мы.
– Да хуй его знает! – Вик на секунду отпустил руль, и фургон мотнуло в сторону. – Может, не сработал режим этот. А может, и сработал. Я-то чё, у меня шунта нет. Мало ли чё у них там сейчас в энд юзер агрименте написано. Да и никому ж неохота за кольцо среди ночи переться.
– Но ты же знал, чего делать.
– Ты меня чё, допрашивать будешь?! Я хоть чё-то сделал! Червяк её поднял – надо поджарить червяка!
Вик задумался. У его глаз прорезались глубокие, как у старика, морщины. По лобовому стеклу проносились блики от фонарей, мерцающих, как от перебоев напряжения.
– Не знал я ничего. Рассказывали, бывают конвульсии. Разряд в голову – и шунту пиздец!
– Это я догадался. А палка-то откуда? Мне о ней не говорили ничего.
– Да палка эта, разрядное устройство или как её там. Щас не пользуются, с мертвецами от неё толку мало. Обычно. Но в фургоне есть всё равно.
– Понятно.
Пётр откинулся на сидении. Курить хотелось невыносимо.
– Я жрать хочу, – сказал Вик. – Притормозим здесь.
И зарулил на обочину.
– Жрать? – моргнул Пётр. – Где?
– Тут есть. – Вик отключил двигатель, и косящие фары медленно погасли. – Автомат. Хот-доги. Пойдёшь?
Они вылезли из фургона. Вик быстро зашагал мимо кривых и слепых киосков. Все оконца были завешены листами мятого гофра. Почерневший от копоти снег скрипел под ногами.
– Автомат? – Пётр с трудом поспевал за Виком. – И чего, ночью работает?
– Работает, конечно. А хули бы мы туда пёрлись тогда?
Автомат прятался среди закрытых киосков – вывеска у него не горела, лишь слабо подсвечивался платёжный терминал.
