Читать онлайн Сергей Яковлев - Советник на зиму. Роман
© Сергей Яковлев, 2019
ISBN 978-5-4490-2385-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Д-ру С.-Ф. Викланду,
послу по особым поручениям Его Величества Короля Норвегии,
секретарю Международной гуманитарной миссии в регионах с проблемной демократией
Дорогой друг! (Хочется надеяться, что я еще не лишился права называть Вас так.)
До Вас, вероятно, доходили слухи, будто я готовил переворот и покушался на жизнь некоего демократического лидера. Будто минувшей осенью спровоцировал бунт, в ходе которого погибли люди. Будто мне удалось соблазнить помощницу престарелого губернатора, втереться через нее в доверие к потерявшему разум старику, стать его злым духом и развалить в городе все, что к тому времени еще не было развалено, обчистить казну, ввергнуть население в нищету, голод и болезни. Будто, с одной стороны, армия бедняков нужна была мне для осуществления все той же цели – кровавого переворота и установления личной диктатуры, но, с другой стороны, я почему-то презирал и ненавидел эту самую бедноту и всячески ее изводил, сам при этом купаясь в роскоши. Будто в конце концов я решил избавиться и от своего благодетеля, намереваясь занять его место, и для этого начал сеять панику, организовывать нелепые поджоги и убийства…
Не хочу, да и не имею сейчас сил вдаваться в подробности. Вы достаточно меня знаете, чтобы понять, что все это – злонамеренная ложь.
Вам могли говорить также, что я растлевал детей и, в частности, сожительствовал с малолетней племянницей, которая, не выдержав надругательства, покончила с собой. (Увы, Даша действительно погибла, но совсем по другой причине, хотя на мне лежит страшная вина за ее судьбу.) Что, злоупотребляя должностным положением, я затаскивал в постель чуть не всех смазливых женщин, заставлял их исполнять мои гнусные прихоти, а потом еще рисовал в срамных и унизительных позах в своем альбомчике. Что я, скорей всего, не просто так покровительствовал скандально известному гомосексуалу. Что вообще вся моя деятельность, в том числе творческая, сводится к содомии, богохульству и сатанизму. Что я даже примкнул к какому-то тайному ордену и на этой почве сошелся с заезжей танцовщицей, женщиной сомнительного поведения, да еще шпионкой, да ведьмой! Вы хорошо знаете, о ком речь. Будто бы она меня завербовала – и при этом меня же обвиняют в ее жестоком убийстве.
Ставится мне в вину, конечно, и знакомство с Вами, в чем усматривают фрондерство, продажность, измену, опять-таки причастность к какому-то политическому заговору. Теперь я уже сам не могу понять, кто я в их глазах: жидомасон или агент мирового империализма, националист или левый экстремист? Все подстроено так, чтобы вконец заморочить обывателей, а меня лишить воли к сопротивлению. Вы, конечно, знаете, как важна для художника уверенность в себе и своих замыслах, сколько сил он расходует на поддержание такой уверенности и как легко ее опрокинуть малейшему внешнему толчку.
Полагаю, у Вас хватит здравого смысла, чтобы разобраться в подобной чепухе.
По поводу нашей общей знакомой могу сказать, что я не верю в ее смерть, и это, наверное, единственное, что сегодня спасает меня от безумия. Сила моего чувства к ней не могла не оградить ее от беды. Мне кажется, мы с ней еще соединимся.
Скоро меня будут судить. Ни в одном из преступлений, приписываемых мне клеветниками и молвой, я не виновен. Настоящие преступники – мои обвинители. И все-таки на моей совести много такого, что не позволит мне искать оправдания или молить о пощаде. Об этом я буду говорить на суде, хотя и не уверен, что кто-нибудь там меня поймет.
После всего происшедшего Вы, конечно, вправе от меня отвернуться, но умоляю Вас не делать этого раньше, чем Вы узнаете правду. Иначе я поневоле буду думать, что прежде Вас привлекал не я, но мой мундир, а теперь испугало жалкое положение заключенного. Как бы Вы ни решили, знайте: несмотря на серьезные расхождения во взглядах, несмотря даже на то, что Вы относились ко мне порой весьма рассеянно, а ко всему, что мне дорого, с явным предубеждением, – я вас любил, люблю и буду любить. Не за то, что Вы иностранец, да еще с какой-то там миссией, но за Ваши простодушие, теплоту, добрый юмор. Именно поэтому мне всегда хотелось достучаться до Вашего европейского сердца и объяснить, что то, что происходит во мне, тоже человеке, пострашнее всех на свете войн и диктаторских режимов, нищеты и дискриминации, любых злодейств, предательства, лжи, насилия, – потому что открывает дорогу и тому, и другому, и третьему, и еще чему-то немыслимо худшему. Что-то творится со мной и вокруг меня такое, что в любой момент может вытолкнуть всех нас из привычного круга проблем в настоящий ад. Не терпим ли все мы, люди, одно и то же поражение?.. Истощив силы разума в борьбе с ублюдочными играми вокруг прошлого и будущего – за настоящее, которого нет.
Мысли в одиночестве приходят разные, на многое я теперь смотрю по-новому, так хотелось бы обсудить все это с Вами! Но боюсь, нам уже не суждено свидеться.
Прощайте, дорогой друг. Горячо обнимаю и остаюсь любящим Вас
В. Несговоров.
Башня. 26 апреля.
Часть первая
ЧЕЛОВЕК ОГНЯ
Что время или совсем не существует, или едва, будучи чем-то неясным, можно предполагать на основании следующего. Одна часть его была, и ее уже нет, другая – будет, и ее еще нет; из этих частей слагается и бесконечное время, и каждый раз выделяемый промежуток времени. А то, что слагается из несуществующего, не может, как кажется, быть причастным существованию.
Аристотель.
Глава первая.
Театр
В условленный час Маранта не спустилась к служебному входу.
Двое дожидались ее под лестницей. Путь наверх преграждал обшарпанный стол, за которым сидела на страже женщина неопределенного возраста в очках, с жидкими крашенными в медный цвет волосами, не скрывавшими голубоватой проплешины на макушке.
Какое-то время она была занята. Торопливо вбегали и пропадали за лестничным поворотом припозднившиеся актеры. Медноволосая укоризненно посверкивала на них толстыми линзами. Прибыла шумная ватага музыкантов с громоздкими инструментами в чехлах, попрепиралась о чем-то с вахтершей, нарочно сердя ее и посмеиваясь, и в конце концов тоже исчезла наверху. Но вот входная дверь стала стучать реже, а там и совсем затихла, и привратница смогла целиком отдаться изучению двух незнакомых ей посетителей.
Молодой человек лет тридцати, ростом повыше среднего, одетый бедно и не по погоде, с нервными, раскрасневшимися и слегка припухшими от мороза руками, недвижно стоял возле двери. Пришедшая с ним девочка-подросток в коротком клетчатом пальтишке с латунными бубенчиками поначалу застенчиво жалась в углу, но затем освоилась, начала сновать туда-сюда в тесном закутке прихожей, оглядывая разрисованные и исписанные местными острословами стены.
Пройдя очередной круг под самым носом у привратницы, девочка потянула молодого человека за рукав и взмолилась:
– Дядя Вадик!..
– Нельзя ли как-то известить Маранту, что ее здесь ждут? – обратился молодой человек к вахтерше. – Меня зовут Вадим Несговоров. Она знает.
– Маранта!.. – пробормотала вахтерша себе под нос. – Таких имен-то не бывает. Проходимцы.
– Вам следовало бы знать ведущую актрису театра, если уж вы здесь работаете! – наставительно заметил Несговоров, больше обидевшись за Маранту, чем за себя.
– Хрюкалы вонючие! Показывают пачку денег, а там резаная бумага. Спрашиваю: где деньги? А они в это время дубинкой по голове. Электрошоком. Хорьки! Хоть лопни, а подавай им бесплатные котлеты. Это из-за вас золотые рудники стали нерентабельными. Будь моя воля, пешком бы тебя на эти рудники, в кандалах!..
Несговоров догадался, что она сумасшедшая. Девочка оробела, обняла дядю за руку и уткнулась носом в жесткий ворс рукава.
– Кто вас приглашал? – раздался звонкий голос сверху.
На ступенях стоял худой юноша в ермолке, с густыми сальными кудрями до плеч. Он был до того тонок, что казался в нескольких местах надломленным.
– Поднимайтесь, – сказал юноша, пряча странную усмешку.
– А по тебе, клоун, давно колодки плачут! – рявкнула вахтерша, показав ему кулак.
На секунду юноша задумался, мусоля во рту курчавую прядку. Затем сбежал вниз.
– Придется в обход.
– Вас прислала Маранта? – оживился Несговоров. – Здравствуйте!..
Юноша с некоторым недоумением молча подал ему узкую влажную ладонь и вновь чему-то усмехнулся.
За дверями было уже темно, на обледенелую землю падал редкий снег. Несговоров с девочкой поспешили за юношей через двор, лавируя между мусорными контейнерами и кучами шлака.
– Извините, мы с Дашей не предвидели такие сложности… Вероятно, следовало просто купить в кассе билеты… – Несговоров машинально нащупал в кармане смятые рубли и подумал, что давно не бывал в театре и не представляет, сколько это может теперь стоить. – Мы бы так и сделали, но Маранта наказала ждать!..
Юноша нырнул в подвал. Понеслись по слабо освещенному коридору с отпотевшими ржавыми трубами вдоль стены. Проводник то и дело пропадал из вида за поворотами. Вдруг ударил в глаза яркий свет. Они оказались в низком помещении с кафельными стенами. Посередине пылала большая плита, возле нее крутились несколько женщин в замызганных белых халатах. Бородатый мужик в клеенчатом фартуке топором разрубал на кряже свиную тушу.
– А где волосатик? – растерянно спросила Даша, оглядываясь по сторонам.
Проводника нигде не было. У Несговорова упало сердце. Спрашивать о Маранте на кухне смысла не имело.
– Выходит, на артистов нельзя рассчитывать. Безответственная публика, – тихо пробормотал он.
– Не ты первый, – откликнулся издали мясник, с хрустом рассекая свиные ребра. – Не ты последний. – Похоже, он обладал феноменальным слухом.
– Гони их в шею! – крикнула мяснику одна из женщин, пробуя стащить с плиты кипящий котел.
Мясник степенно отпустил топор, поплевал на ладони и растер короткопалые волосатые руки.
– Кайтесь! – крикнул он.
– Что? – переспросил Несговоров.
– Кайся, грешная душа! Ибо хотя и велико терпение Господа Бога, Отца нашего небесного, но и его терпению приходит когда-то конец!
Глаза его полезли из орбит, как у бесноватого. Несговоров похолодел. Этого еще не хватало – вместо обещанного спектакля!
– Павлыч, да погоди ты! – повелительно крикнула от плиты самая толстая баба. – Лучше помоги Зине котел снять!
– Сейчас, сейчас! – Бородатый, разом придя в норму, суетливо затрусил к котлу, подвязывая на ходу фартук.
– Павлыч, что это ты там про свой конец говорил? – задорно спросила третья кухарка. – К кому это он приходит? Я вот жду-жду, а ко мне что-то не заявляется!
Раздался дружный хохот. Несговоров схватил Дашу за руку и нырнул с ней в какую-то дверь.
Они вышли на узкую лестницу. В полной темноте мигом одолели пять или шесть пролетов. Шум из кухни сюда не доносился. Погони не было. Выбрались на тесную площадку, сверху придавленную пологим откосом кровли. Несговоров ощупал во тьме стенку и наудачу толкнул что-то похожее на косую фанерную дверь, которая неожиданно легко подалась и отошла. Прямо перед ними засверкала, переливаясь мириадами радужных огней, огромная хрустальная люстра.
На цыпочках, стараясь не задеть раскинутые повсюду лампы и провода, Несговоров с Дашей прошли вперед к ограждению. Отсюда были видны глубоко внизу партер и передняя часть сцены. По ней порхали под сладкую музыку женские фигурки в разноцветных воздушных нарядах, похожие на пестрых бабочек. Несговоров попытался угадать среди них Маранту, – но тут везде погас свет, и сцена погрузилась во тьму. Какое-то время лишь слышались возня рабочих, переставляющих декорации, да скрип механизмов. Затем ударили барабаны с литаврами. И вместо грациозных созданий в ярких шелках прожектор выхватил совсем иную картину.
Похожие книги
