Очередная радиограмма из штаба бригады подтвердила тот факт, что конвой близко и идет прежним курсом. Кроме того, радист поймал передачу с Л-3: балтийцы держатся рядом с конвоем и готовы атаковать, как только к ним присоединятся остальные участники охоты. Всего в ночной атаке будут участвовать четыре подлодки. Это, кроме Л-3 и Д-3, две балтийские «Щуки».
Перед тем как пройти на центральный пост, Котлов заглянул в рубку акустика.
– Когда последний раз прослушивали?
– Четверть часа назад. – Старшина Басманов повернулся к командиру. – Пусто. Ничего не слышно, товарищ капитан-лейтенант.
– Микрофоны исправны?
– Перед выходом проверяли. Все работает, как часы. Помните? – Акустик пожал плечами, словно недоумевая.
На самом деле Владимир Басманов был уверен в надежности своей аппаратуры. Сам разбирал станцию, прочищал контакты и тестировал ее при каждом удобном случае. Наверное, именно поэтому старый немецкий шумопеленгатор ни разу не отказывал. Форменное чудо на фоне постоянных жалоб командиров подлодок на ненадежность и капризность приборов.
– Проверяли, – повторил Котлов. – На какой дистанции был уверенный прием?
– «Фрауэнлоб» слышали за 70 кабельтовых. – Цифра приличная. Обычно шумопеленгаторы улавливали шумы и давали пеленг на куда более скромной дистанции. Особенно много нареканий вызвала система «Марс» первых модификаций. Впрочем, на работу акустика влияло немало внешних условий: течения, температура и прозрачность воды, соленость, наличие слоев воды с разной температурой. Значение имел и опыт «слухача».
Перешагнув через комингс дверей отсека, командир бодрым голосом поздоровался с товарищами:
– Здравия желаю. Кто на мостике?
– Старпом и артиллеристы. Идем полным ходом, – отрапортовал лейтенант Серебряков.
– Что говорит дед?
– Обещал держать ход, сколько потребуется. Аккумуляторы заряжены. Торпеды проверены, аппараты исправны.
– Какая готовность?
– Вторая, командир! – По раскрасневшемуся лицу штурмана было видно, что ему не терпится влезть в драку.
– Объявить готовность номер один! – гаркнул Котлов.
– Боевая тревога! – заорал штурман, нажимая на кнопку сигнала громкого боя.
Командир белкой взлетел вверх по трапу на мостик. Ночь. Темень, хоть глаз выколи. Над головой светят холодные россыпи звезд. На миг Котлову показалось, что вокруг стальной башни рубки ничего нет, борт обрывается в бездну. Командир и вахтенные парят в пустоте над черной мглой.
Нет, зрение постепенно приспособилось к темноте. Стали различимы орудие на носовой площадке, натянутый над головой трос подвески радиоантенны, разбегающиеся от форштевня буруны. По левому борту, там, где тьма была гуще, вдалеке сверкнула искорка.
– Дистанция 35—40 кабельтовых, – доложил старший лейтенант Соколов.
– Конвой? – Командир внутренне напрягся.
До капитан-лейтенанта дошло, что там темнеет на горизонте. Да, параллельно курсу подлодки шла настоящая армада. Целая стена кораблей. Безлунной ночью их почти не видно. Только изредка на горизонте блеснет вылетевшая из дымовой трубы искорка или на мгновение загорится свет за распахнутой и тут же закрытой дверью. Требования светомаскировки англичане блюдут.
– Пора приступать. – Виктор Котлов потирает руки в предвкушении хорошей драки и тянется к своей любимой трубке.
– Атака назначена на 12 часов ровно, – замечает Соколов.
Командир чиркает зажигалкой, раскуривает трубку и полной грудью втягивает в себя ароматный табачный дым. Котлова бьет мелкая дрожь. Это не от холода и не от страха. Нет, так всегда бывает перед боем. Трубка позволяет немного успокоиться, взять себя в руки, сбросить нервное напряжение.
