Семибратов был мужик стойкий. Братьям по дырявой гостинице (окна и двери были без стекол, только решетки) ничего не рассказал. Душная теплая ночь в Африке наступает резко. Ворочаясь под пологом, не пропускавшим подлых африканских малярийных комаров (не звенят, как наши, российские, подлетают тихо, кусают нежно, но с малярийным плазмодием), Леня в который раз прокручивал в голове вечернюю встречу. Спал беспокойным сном с поллюциями.
День прошел в тяжелых трудах. Шла загрузка в вагоны руды для сухогруза. СССР к восьмидесятому году вывозил из Гвинеи три миллиона тонн руды. А американцы, подключившиеся к этому процессу позже и не поленившиеся построить обогатительную фабрику, – десять миллионов тонн руды, причем обогащенной. Но не об этом речь.
Вечер был за Семибратовым. Компания на том же берегу и в то же самое время оказалась прежней. Перешагнул Леня через речку, благо была неглубокая, сказал девкам «бонжур», широко и дружелюбно улыбнулся и стал брызгать на красавиц водой, не скрывая, что заигрывает с ними. Негритянки из местного племени с названием то ли малинке, то ли су-су были в чем мать родила, и Ленины плавки разрывались уже. Нимфы, переглянувшись, начали хохотать, но не убегали. Похоже, им льстило внимание белокурого белого красавца. Та, на которую он положил глаз, смотрела на Леню смело, не смущаясь, сверкая белками глаз и белозубой улыбкой на шоколадном фоне. Девки весело и оживленно лопотали на местном наречии. Голова у Лени закружилась, как от хмельного вина, но он четко помнил заветы со Старой площади: нельзя хватать и насиловать – международный скандал может быть. Опять же, в прошлом комсомолец, выбывший из идейных рядов по возрасту. Однако пара поощрительных жестов красавицы с косичками сломила Леню.
Прихватив одежду, с жестами и улыбками – Леня шутил по-русски, чем приводил девок в телячий восторг, компания двинулась по тропинке от речки в сторону гор. Километра через два Семибратов уже нежно держал красавицу негритянку за талию.
В деревню добрались в сумерках. В ней стояло штук двенадцать простых глиняных мазанок, покрытых пучками длинной травы, наподобие наших соломенных крыш в глубинке России. Удивительны мазанки тем, что днем в них прохладно, а ночью не холодно. Хазы называются. Территория деревни чистенькая, дорожки посыпаны песком. Три небольших костра, на которых готовилась в котлах пища. Встретила их босоногая ватага малышни. Те, что постарше, улыбались, говорили: «Э… э… фотей», – и показывали на Леню пальцем. Младшее поколение при виде незнакомца ударилось в дружный рев – в их деревне появилась большая страшная белая обезьяна. Да еще и волосатая.
Местное население появлению Семибратова обрадовалось. Разнообразие все-таки в деревенской жизни. Народ в деревнях приветливый. Мужчины отнеслись к нему уважительно, поздоровались, посадили на почетное место. В костры добавили дров. После рыбы и риса с острым соусом, которые подавались в калебасах – посуда, растущая на деревьях, с жесткими стенками в форме тыквы, – на десерт было предложено манго. Леня, забыв про глистов и других паразитов, поглощал манго одно за другим. Сок тек до локтей, но на это не обращалось внимания. Самая лучшая тушенка и макароны, доставляемые сюда через Калининград, давно уже осточертели.
Наблюдая за хозяевами, Леня заметил их почтительное отношение к его пассии, которая от него далеко не отходила. Ужин закончился, девочка-подросток принесла воды в калебасе для омовения рук. После оживленной беседы с характерными возгласами: «э… э…» и веселыми улыбками, которые Леня угадывал по сверкающим в полутьме зубам, двое молодых мужчин вынесли из крайней хазы два барабана. Короткая настройка – и зазвучал веселый ритм, а затем и песня на местном диалекте, который Леня еще не выучил. Малышня бойко пустилась в безудержный пляс. Присоединившиеся к ним женщины призывно и соблазнительно двигали бедрами в такт музыке. Девчонки вместе с пассией образовали круг и под зажигательный быстрый ритм исполнили замысловатый сложный танец. Он назывался «птица». Похоже, устраивался концерт в честь гостя.
