Советское уголовное уложение (научный комментарий, текст, сравнительные таблицы) - страница 28

Основываясь на указанном утверждении, Г. И. Солнцев выделял оконченное («содеянное», delicta coufecta) и неоконченное («несодеянное», delicta attentata) преступление. В последнем случае, как утверждал автор, «средства не все предприняты… и преднамеренный вред … по встретившемуся препятствию или по другим обстоятельствам еще не последовал»^>161.

В зависимости от степени реализации преступного намерения Г. И. Солнцев выделял в неоконченном преступлении «три степени»:

1. Покушение отдаленное (conatus remotus) – приготовительные действия к совершению преступления. Таким образом, автор фактически отождествлял покушение и приготовление к совершению преступления;

2. Покушение менее отдаленное (conatus proximus, inchoatus delicti) – неоконченное покушение, которое по своим свойствам могло привести к наступлению преступных последствий;

3. Самое ближайшее покушение (summus conatus) – оконченное покушение, когда все необходимые действия выполнены, но преступный результат не наступил^>162.

П. Д. Калмыков, наряду со стадиями совершения преступления, вероятнее всего, впервые фактически выделил добровольный отказ от его исполнения, отсутствовавший в то время (начало второй половины XIX в.) в законодательстве: «…преступник по приготовлении средств к преступлению может отказаться от совершения последнего»^>163. Он же выделял так называемое негодное покушение, когда для реализации преступного умысла применялись негодные средства. При этом автор исходил из того, что при использовании безусловно негодных средств покушение отсутствовало, а при применении относительно негодных средств покушение имело место^>164. Следует заметить, что современные криминалисты данное обстоятельство оценивают так же. Кроме того, П. Д. Калмыков выделял как самостоятельный вид сложное покушение, в котором независимо от исполнения намерения виновного содержится иное оконченное преступление, например, причинение вреда здоровью при наличии умысла причинить смерть^>165.

По мнению А. И. Ситниковой, первой попыткой создания научной теории покушения на преступление является монография А. Н. Орлова «О покушении на преступление по началам науки и современным законодательствам», опубликованная по решению юридического факультета Императорского Московского университета в 1868 г.^>166 Это утверждение ошибочно. За 26 лет до этого, в 1842 г. в Казани вышла в свет работа Н. В. Ратовского – ученика Г. Л. Фогеля – «О покушении на преступление. Рассуждение, сочиненное кандидатом Ратовским для получения степени магистра законоведения»^>167.

По мнению Н. В. Ратовского, «покушением называется внешнее, со злым намерением учинить преступление, предпринятое действие, или опущение, посредством которого не все произведено или последовало, что к понятию совершенного преступления принадлежит»^>168. Таким образом, покушению присущи: злое намерение (dolus); неполнота деяния или ненаступление последствий, присущих определенному преступлению. Н. В. Ратовский выступает против признания преступного последствия вообще, как, например, Г. И. Солнцев, признаком, отграничивающим оконченное преступление от неоконченного. Во-первых, в некоторых случаях закон не связывает момент окончания преступления с наступлением каких-либо общественно опасных последствий, для этого достаточно совершения самого деяния; во-вторых, покушение само по себе способно причинять вред