Чувствую, как мое лицо искривляет злая ухмылка. Мне уже хочется задать сотню язвительных вопросов, но Великан продолжает свою исповедь.
– К сожалению, в жизни мне не доводилось контактировать с юными девушками. Разве что с юношами, но и то только на полигоне, где необходимо не общаться, а учить сражаться и быть взрослым. Признаю, в жизни мне приходилось сталкиваться со многими сложностями и решать зачастую крайне деликатные политические вопросы, воевать, принимать ответственность за судьбы людей и шуманов, но, как я теперь знаю, ничего труднее, чем общение с обычной молодой девицей. Мне и за взрослой женщиной трудно ухаживать – не мое это, а уж за тобой... Какого-то мужского интереса к тебе у меня пока нет. Будь моя воля, и я бы ждал еще долго, очень долго. То как все сложилось, меня удручает. Мне, правда, очень жаль. Я не представлял, как тебе все объяснить, и действительного боялся, потому и попробовал переложить тяжелый разговор со своих плеч на чужие, и, как выяснилось, сделал только хуже. Впредь такой ошибки не допущу. Твой учитель уволен, Маргарита тебя тоже больше не побеспокоит.
Леоган смотрит на меня так искренне, мне же от признания Великана легче не стало. Пытаюсь посмотреть на шумана другими глазами, увидеть в нем, то, что привлекло бы меня, но вижу лишь своего опекуна, но никак не объект хотя бы для романтических чувств.
– А что с моей бабушкой и мамой? Они знают, как обстоят дела?
– Твоей бабушке все объяснили перед твоим приездом на лето. Саманта пошла на сотрудничество, поскольку ее просветили относительно физиологии пар шуман и человеческих девушек, к тому же помог мой статус, обещание заботиться о тебе и солидное денежное вознаграждение для всей семьи. С твоей мамой было сложнее, на тот момент вы генетически и морально были слишком близки, и вероятно твоя мама отказалась бы сотрудничать, либо не смогла достоверно сыграть роль. Поэтому пришлось задержать на время Аннет в другой стране по ложному обвинению и подготовить к новостям и предстоящим изменениям в ее восприятии.
Закрыла руками лицо. Шуманы – чудовища. Великан видел, как мне больно от разлуки с родными, но все равно делал так, как удобно ему.
Леоган убрал мои руки с лица, заглянув в глаза.
– Чтобы ты стала моей парой, просто необходимо было, чтобы все наиболее близкие к тебе генетически люди были далеко. Когда мы... в общем скоро вы вновь сможете видеться сколько ты пожелаешь.
– Ты много говоришь о генетике и физиологии. Что это значит? Узнав о чем, моя бабушка вдруг согласилась вам помогать?
Великан отвел глаза.
– Знаешь, пока нет смысла об этом говорить. Со временем я тебе все расскажу.
Опять шуман о чем-то умалчивает. Как показала жизнь, правда вряд ли мне понравится.
Попыталась все-таки добиться от Великана ответа, но бесполезно, если Леоган решил молчать, то тут даже мои слезы не помогут.
– Уже поздно. Тебе надо больше отдыхать. Я приду завтра днем.
– Нет.
– Что нет?
– Не приходи. Не хочу тебя больше видеть.
Я повернулась к Леогану спиной и закрыла глаза.
– Кэрри, если хочешь, я перестану тебя беспокоить, но это ни к чему не приведет, мы теперь связаны. Как тебе, так и мне будет необходима наша близость, но тебе гораздо больше. Не отталкивай меня, давай попробуем найти общий язык.
Закрыла уши руками. Не хочу ничего больше слышать.
– Уходи! – моему визгу могла бы позавидовать пожарная сирена.
