Меня затрясло от обиды. Столько грязи и несправедливых обвинений. За что? Что такого я сделала этим женщинам, что они так меня возненавидели?
Губы задрожали, глаза уже на мокром месте.
Понимая, что не выдержу, и сейчас разрыдаюсь, бросилась наутек. Куда угодно, лишь бы подальше из этой душной ненавистной резиденции. Не хочу, чтобы кто-то увидел мою слабость и слезы.
Ноги сами повели по привычному для меня маршруту в конюшню. Я влетела в стойло Злыдня, даже не задумавшись, что раньше никогда этого не делала, и конь просто может меня затоптать.
Кинулась на шею жеребцу, и там дала волю горьким надрывным рыданиям. Я плакала не только из-за услышанного разговора, а оплакивала всю свою неудавшуюся жизнь и собственную никчемность. Моя личная охрана мялась какое-то время рядом, но потом шуманы куда-то испарились. Думаю, кто-то все же остался незримо охранять, а кто-то пошел докладывать о моем срыве.
Конь фыркал и тыкался мордой мне лицо, а затем аккуратно двинулся на выход из стойла, я, продолжавшая обнимать шею коня, не сразу вспомнила, что дверь закрыть забыла.
Далее произошло совсем странное. Злыдень словно приглашающе кивнул на свою спину. Не задумываясь в тот момент ни о чем (а надо бы ведь езжу я не так чтобы хорошо, тем более седла на Злыдне на тот момент не было), взобралась сначала на стоящую у загона бочку, а затем на спину коня. Стоило сесть на широкую спину, и вороной рванул с места, не слушая окрики конюхов. Казалось, мы не в поля рвались, нет, мы с конем взлетали в небеса.
Вернулась спустя пару часов верхом на Злыдне. Жеребец шел, теперь уже никуда не спеша. Я же была абсолютно спокойна. То что я испытала – это нечто невероятное. После единения с конем, бешеной скачки и единения с окружающим миром, все остальное кажется незначительной мелочью. Хотят достойную шуманскую жену? Они ее получат.
В своей спальне засела за книги по этикету. Живя в резиденции я успела много узнать и на практике увидеть, как должны вести себя шуманские жены, так что осталось изучить тонкости и потренироваться перед зеркалом. Хорошо, что в оставшиеся до праздника дни Леоган у себя вообще не появлялся – видимо поглотила подготовка к будущему мероприятию и другие дела. Так что будет и Великану сюрприз, когда вернется.
Моя месть обидчицам довольно проста в своем замысле, но сложна в достижении.
Если я просто стану ругаться с Эмили и остальными, то это ни к чему не приведет. Скорее даже порадую этот гадюшник, давая им новый повод для обсуждения и сплочения вокруг общего врага. Буду жаловаться, и ябедничать Леогану – то же самое. Уверена, Великан, конечно, примет какие-то меры, но в итоге ничего не изменится, а я еще наживу себе врагов в лице мужей шуманов всех незаслуженно обвиненных и обиженных жен. Так и представляю. Я оказываюсь и лгуньей, и истеричкой, и еще большей слабачкой, раз не могу поставить себя в женском коллективе самостоятельно. Нет, гораздо интереснее будет переиграть этих женщин на их же поле.
Будет трудно соревноваться в совершенстве и правильности поведения идеальной жены шумана с Эмили, особенно, если учесть, что она и остальные девушки обучались этому буквально с пеленок, причем, насколько успела понять по пансиону, именно в условиях вечного соперничества, но попробую. Думаю, все произойдет так же, как и вовремя учебы – тот, кто сильнее, затем и идут. Думаю, страшнее всего для Эмили отдать свое первенство и оказаться за бортом всеобщего женского почтения.
