Современная математика. Исток. Проблемы. Перспективы - страница 26

В сталинские и брежневские времена советские учёные восстановили, наконец, историческую правду о жизни, научных подвигах и прозрениях Ломоносова с Менделеевым, Бутлерова с Чичериным, и о многих-многих других оплёванных и затёртых деятелях паскудного дореволюционного прошлого. И честь им и хвала, и слава за это, и вечная от простого народа память – летописцам славной советской эпохи.

Что же касается теперь непосредственно самого Ломоносова – первого русского человека, ставшего академиком, широко-охватного гения и несгибаемого, бесстрашного бойца, великого стояльца за свободную и могучую Русь, Имя и Дела которого перво-наперво уберёг Господь от полного и окончательного забвения, с которого, собственно, и начинается Великая Русская академическая наука, или очень и очень короткий её обрубок, что хищный и дикий Запад не смог у нас отобрать и нагло присвоить себе по всегдашней своей воровской манере, – то книги и статьи С.И.Вавилова, А.А.Морозова, Б.Д.Грекова, М.Н.Тихомирова, Д.Д.Благого, В.В.Виноградова, Г.С.Васецкого и других советских биографов и учёных со всей очевидностью показали величие благородной патриотической деятельности Михайлы Васильевича, сумевшего в предельно-жёстких и абсолютно-враждебных и невыносимых условиях романовской России 18-го века всё-таки раскрыть «с необычайной силой и выразительностью те особенности русского научного гения, которые потом проявились в Лобачевском, Менделееве, Бутлерове, Лебедеве, Павлове и прочих представителях русской науки»…

* * *

Итак, первое русское имя я, студент-четверокурсник и будущий молодой учёный, на лекциях по истории математики услышал лишь в самом конце, когда уже до середины 19-го века лектор добрался. А если принять во внимание, что историю эту традиционно принято начинать с 6-го века до н.э. (с этого времени К.А.Рыбников и начал читать нам свой годовой курс), – то и получается, в итоге, что на протяжении 2,5 тысяч лет русские люди якобы никак не участвовали в процессе возникновения, формирования и развития мировой науки. Ну, просто никак! Совершенно и железобетонно! – что называется! Будто бы нас и не было тогда на Белом свете.

Мне это было и удивительно, и чудно, и крайне-странно и обидно слышать от заслуженного, пожилого профессора, “собаку съевшего” вроде бы на своём предмете и знавшего про науку “всё”. Этого, наконец, не принимало никак моё возмущённое естество – бунтовало и сопротивлялось предельно.

Всё это было тем более странно и неправдоподобно со стороны слушать и сознавать нам, молодым российским студентам, что вокруг нас-то самих, по периметру России, жизнь, если верить Рыбникову, кипела и пенилась через край у наших ближайших соседей – западных, южных и восточных. Античные Греция и Рим, Древние Карфаген, Египет и Вавилов, Индия, Китай и Персия, по его просвещённым словам, закладывали-де мощный фундамент науки и культуры на своих территориях, строили огромные библиотеки будто бы, музеи, академии и университеты, акведуки, обсерватории, научные школы и города; эстафету прогресса у которых с 6-го века н.э. якобы приняли арабы-магометане, посланцы Аллаха. Все они внесли свою толику знаний и посильную лепту в обще-цивилизационный культурный и естественнонаучный котёл – даже и ленивые и неповоротливые средне-азиаты. И только лишь русские люди не дали миру якобы ничего: до принятия христианства, до конца 10-го века то есть, про них, несчастных сирот и бедолаг, не сохранилось следов в Истории…