Если сумеем мы поставить себя в здоровую обстановку людей живых духовно и питающих душу духовной литературой, то наш разум будет пребывать в Божественных истинах, в светлых мыслях, обогащающих нас мудростью, верой, надеждой, любовью, смирением и другими добродетелями.
Тогда разум и сердце наше погрузятся в созерцание истины и предвечной красоты Сына Божия Иисуса Христа и Его Невесты – Вселенской Церкви. Истина заполнит наш разум, а красота захватит наше сердце.
Тогда как бы само собой исполнится и повеление ап. Павла, чтобы нам мыслить – «что только истинно, что честно, что справедливо, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Флп. 4, 8).
В заключение, однако, следует предупредить, что одним только чтением духовной литературы христианин не спасется. Об этом так пишет о. Александр Стефановский:
«От чтения духовных книг без применения их в жизни скоро создается самообман, что духовное возрастание началось. Духовная жизнь подменяется воображением.
От чтения надо переходить к жизни, начиная сейчас же и духовный подвиг с первых ступеней».
Как говорит о том же прп. Симеон Новый Богослов: «Для людей надежду спасения своего полагающих в одном изучении Божественного Писания, без мистического опыта, недоступна сила Божественных Писаний».
«Духовное чтение не заменяет внутренней деятельной духовной жизни, – пишет и архиепископ Иоанн, – знание об истине – это не то, что знание истины. Кроме содержания, есть Дух Слова. Лишь Духом водимые (Рим. 8, 14) открывают вечно новое в истине».
Приложения к главе 18-й
Жития святых
Значение знакомства (через чтение) с жизнью святых и подвижников христианства хорошо раскрывается в предисловии ко 2-й части книги Е. Поселянина «Пустыня».
«Род людской все тот же. Меняется обстановка, меняются условия жизни, но также все стремятся к счастью и лишь ничтожная во все времена кучка людей сознательно отворачивается от этого счастья ради великих загробных целей. Странные люди, непонятные для большинства людей. Однако в этой их странности есть какое-то непостижимое обаяние.
Когда вчитываешься в рассказы об этих столь тихо, неслышно, незаметно проживших свою жизнь людях, тогда как современники их наполняли раскатами громов вселенную – спрашиваешь себя: почему это память о них могла победить сглаживающую силу стольких веков?
И почему это доселе и среди высококультурных людей, и среди людей почти первобытных заботливо берегутся рассказы о том, как “спасались” эти странные люди.
Если иногда трудно бывает в суете мирской присесть за книгу, говорящую исключительно о подвигах духа, то так же трудно бывает и оторваться от такой книги, когда в нее вчитаешься.
Точно на ковре-самолете поднялся над землей, близко-близко к миру вечных чудес, и душу охватило предчувствие такого счастья, какого не дает душе ни одна чисто земная радость. Многим приходилось испытывать то необыкновенное впечатление, какое переживаешь, когда вдруг до души, измученной житейской тревогой, издали донесутся тихие, бесстрастные, отрадные и счастливо-спокойные, как сама вечность, звуки церковного пения.
Кто это испытал, тот поймет, что подобное впечатление переживаешь и тогда, когда после долгого забвения высших интересов души, долгого периода, во время которого уста от полноты сердца не шептали молитвы, – развернутся вдруг перед глазами правдивые сказания о подвигах былых людей христианства, тех вольных мучеников, которые с такою последовательностью стремились взять и взяли от жизни лишь одну духовную ее сторону.
