– Максим Хватов где? – хмуро спросил я.
– Не знаю такого, – помотал головой дядька. – Это кто?
– Это кто? – хмыкнув, переспросил я. – Серьёзно? Это ваш продюсер!
– Что за продюсер, из иностранной делегации что ли? Тот что их сопровождал?
– Это тот, кто весь этот балаган организовал, шапито и реалити шоу. Самый главный на проекте вашем. Где он, я спрашиваю?
– Вообще-то, – крякнул мужик, – самый главный, тот кто всё организовал и обустроил – это Брежнев, ну ещё первый секретарь обкома, тоже величина и председатель облисполкома. Но никто из них точно не Максим. Так что ты остынь, паря, и словами про балаган не разбрасывайся. Выпил что ли с утра пораньше? Или не похмелился? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, да?
– Ну ладно… – вздохнул я. – Вижу, в роль ты хорошо вошёл, молодец. Но не переигрывай, а то ни «Ники», ни «Оскара» не видать тебе, как своих ушей. Где Максим?
Он молча хлопал глазами и ничего не говорил. Я вздохнул.
– Я знакомый вашего Хватова, Григорий Андреевич Стрелец. Мне нужно с ним срочно связаться, но у меня телефона с собой нет.
– По знакомству, значит, – понимающе покивал председатель. – Так может село перепутал? У нас Красноперниково. А тебе куда надо?
– Мне? Мне домой надо. Ты кто, вообще такой? Артист? Театральный или из кино?
– Я не артист, я председатель, – тоном, которым говорят с неразумными детьми, объяснил он. – Жильцов Тихон Николаевич.
– Да хватит уже сценарий свой гнать! – раздражился я. – Я здесь не на экскурсии и не на съёмках.
А, кстати, про съёмки… Я внимательно осмотрел комнату. Под потолком висел круглый купол светильника. На бело-серой стене – выцветший портрет Ленина под треснувшим стеклом. У окна стоял крашеный на несколько раз большой сейф, чуть поодаль – пожелтевший шкаф с папками. Здесь всё было подобрано очень толково, включая репродуктор радиоточки, и висящее на стене зеркало в тёмной деревянной раме.
На столе стоял старый массивный телефон из чёрного пластика. Такие в фильмах про войну показывают. Стол тоже был старый. Всё прямо очень натурально сделано и мест, где можно разместить видеокамеру просто миллион.
Я пристально, испытующе посмотрел на председателя.
– Откуда ты такой взялся? – усмехнулся он. – С луны что ли свалился?
– Из ЦРУ, – отрезал я. – Заканчивай, Тихон Николаевич, свой телемарафон. Знаю я, чем вы тут занимаетесь. Отлично знаю.
Тот удивлённо поднял брови и пару раз моргнул. В этот момент хлопнула входная дверь и в коридоре раздались шаги.
– Ладно, – сердито кивнул я. – Каши с тобой не сваришь, я вижу. Мне позвонить нужно. Телефон работает или бутафория?
– Не работает, – пожал он плечами. – Обрыв на линии. Третий день уже кукуем.
– Достал уже, честное слово со своими играми! Какое число сегодня?
– Девятое с утра было…
– Да? А чего ж ты не на параде тогда? С днём Победы!
Он нахмурился.
Ну, потому что это был полный бред и не понимать он не мог. Меня отправили на пенсию одиннадцатого мая, в субботу. Вечером я встретился с Максом в баре. Потом случилась заварушка. Значит, сейчас должно быть минимум двенадцатое. А если предположить, что заварушка была не вчера, то, может, тринадцатое и даже четырнадцатое, но уж никак не девятое.
Я покачал головой.
– Девятое сентября, – добавил он.
– А-а-а, – с иронией в голосе кивнул я. – Ну, ясно. Семьдесят седьмого года.
– Точно…
Я подошёл к столу председателя, сорвал телефонную трубку, приложил к уху и услышал тишину. Телефон действительно не работал. В это время в кабинет кто-то зашёл. Я обернулся и увидел милиционера.
