Изнуренкова встала, крепко, по-мужски, встряхнула вялую руку хозяина и направилась к выходу.
– Не забудьте взять побольше пакетиков горохового супа. Они там вам очень пригодятся, – посоветовал Кислярский вдогонку соседке, накидывая цепочку на дверь.
– Непременно! До свидания. Как вернусь, дам вам знать!
Изнуренкова почти не слышала, что говорил ей Кислярский. Мысли её были уже далеко от того места, которое она топтала своими опухшими ногами, и витали на берегах красивой речушки Сосна. Там проживала её племянница, которую она не видела лет двадцать. Это, конечно, было далековато от столицы, и оказывать оттуда влияние на ход событий в стране было неудобно, да и деревня мало напоминала Разлив или остров Эльбу, но уютный шалашик и там поставить было можно. К тому же значительное расстояние от Москвы гарантировало стопроцентную безопасность.
Изнуренкова поспешила удалиться в свою однокомнатную конуру и наметить план конкретных действий. Деятели типа Агнии Авессаломовны – всегда люди активной жизненной позиции и конкретных поступков.
Беседа с Изнуренковой, как ни странно, настроила Кислярского на более оптимистический лад. Пока есть Изнуренковы, пока они в одиночку ведут отчаянную борьбу – не на жизнь, а на смерть с международным сионизмом и масонством, жизнь сохраняет какой-то смысл. Но какой? А чёрт её знает, какой! Когда театр абсурда заменяет саму жизнь, то она уже не кажется никому абсурдной. И ещё неизвестно, кто считается ненормальным: актёры или зрители. Это как посмотреть. Ведь всё в этом мире относительно.
Успокоенный такими философскими выводами, Кислярский бодрым шагом вошёл в спальню и юркнул под тёплый бочок супруги.
Глава вторая
в которой автор знакомит читателя с Великими Евразийцами – главными действующими лицами
– Спокойно, всё в порядке!
Моя фамилия Бендер!
«Двенадцать стульев»
На улице Шереметьевской, что с севера на юг разрезает Марьину Рощу на две половинки и упирается в Останкино, есть один блочный дом, воздвигнутый в эпоху Великого Волюнтариста и привлекающий своим внешним видом прохожих. Во-первых, он в отличие от соседних «хрущобок», расположен не вдоль улицы, а под прямым углом к ней, то бишь, перпендикулярно. А во-вторых, он блещет ещё одним строительно-архитектурным решением, явно свидетельствующим о нестандартном мышлении людей, его воздвигнувших. Если в соседних домах балконы соединяются с квартирами, и жильцы имеют возможность выходить на них и вдыхать в лёгкие свежий воздух, то в этом доме балконы наглухо перекрыты плито-блоками и взойти на них можно только снаружи. Но для этого надо быть либо верхолазом, либо устроить ложную (а может быть, настоящую) пожарную тревогу и вызвать пожарную машину с длинной складной лестницей.
Уникальный символ головотяпства в решении жилищного вопроса, до сих пор не зарегистрированный ни в одной книге рекордов Гиннеса!
В одном из подъездов этого дома в 42-х метровой трёхкомнатной квартире со всеми удобствами и с изолированными комнатами (17+14+11) проживал столичный литератор, член Союза писателей Александр Остапович Бендер.
Его нашумевшая в своё время трилогия «Великий перелом» о коллективизации сельского хозяйства сравнивалась некоторыми критиками с шолоховской «Поднятой целиной», а роман «Рельсы в песках» о строительстве Турксиба рекомендовался «Учпедгизом» для закупки всем библиотечным коллекторам.
