Союз, заключенный в Аду - страница 11

– Рори, дорогая, пора одеваться, – тихо объявляет Надя.

Мне приходится подняться и позволить ей одеть меня. Белая ткань рябит в глазах, она такая яркая, что голова начинает кружиться. Корсет ощущается, как клетка, из которой я не могу вырваться, а рукава и шлейф – кандалы. Раньше считали, что белый – цвет траура и печали. Увидев современных невест, дамы прошлого подумали бы, что мы либо вдовы, либо идем на похороны родственника. Иронично, что я и вправду вдова, однако белый цвет на мне не из-за этого.

Поправив рукава платья, Надя откидывает мои волосы на спину, слегка разбив кудри, сделанные стилистом. Церемония начнется через пятнадцать минут, через пять отец уже будет здесь. После свадьбы я не вернусь домой, все мои вещи уже перевезены в квартиру Гидеона, однако на этот раз Надя не поедет со мной. Мой жених четко высказал свое нежелание пускать кого-то еще в свой дом. Он не запретил ей посещения, но жить она с нами не будет. Надя была со мной с самого детства, мы, конечно, еще не расстаемся, но я уже ощущаю, что у меня забрали едва ли не последнее, что осталось в моей жизни. Пора привыкать, что я уже не ребенок, и мне не нужны ни помощница, ни родители.

Надя еще раз проходится пудрой по моему лицу и говорит:

– Ты очень красивая, Рори.

– Не надо, Надя, прошу… – шепчу я, не решаясь взглянуть в зеркало.

Единственное, что заставляет меня держаться на ногах, – мысль об обещанной свободе. Если Гидеон не соврал мне, то сегодняшний день может быть не таким уж и траурным. Глупо, наверное, думать, что мужчина мог принять меня за равную и решить соблюсти наш договор. Все равно мне остается лишь ждать… либо приговора, либо второго шанса на жизнь.

Ставки еще никогда не были так высоки. Я получу все или ничего.

В дверь снова стучат, и мы с Надей переглядываемся. Как только отец войдет, она должна будет покинуть меня навсегда. Не знаю, кто из нас поддался порыву первой, но через секунду мы оказываемся в объятиях друг друга. Несколько коротких мгновений я обнимаю несуразную фигурку своей гувернантки, а она неожиданно крепко прижимает меня к себе. Мы обе понимаем, что это конец. И когда отцу надоедает ждать ответа, он заходит внутрь. Мы с Надей отстраняемся, и я отхожу в сторону, чтобы обуться. Папа не выглядит счастливым, хотя, наверное, он никогда так не выглядит. Он не рассматривает меня и не восхищается моей красотой. От папы каждая дочка хочет признания, а мне же нужно понимание, что он не сдает меня, как игрушку, другому владельцу. Такой видит меня Братва, а кто я для отца, не знаю.

– Нам пора, дочь, – кивает он и протягивает ладонь.

Без лишних слов я ступаю к отцу, беру его руку, и вместе мы спускаемся на церемонию.

***

Все познается в сравнении. Если первая свадьба казалась мне показной, то теперь я понимаю, что она ни в какое сравнение не идет с этой. Все было нереальным, начиная первым супружеским поцелуем, заканчивая поздравлениями гостей. Не уверена, что даже Гидеон знает всех, кого пригласил. С моим суженым мы провели вместе около десяти минут: при заключении брака и на первом танце. Затем Гидеон ушел, бросив меня на съедение жаждущим внимания родственников и чиновников Чикаго.

Еда на столе выглядит аппетитно, но я не могу ни куска в рот запихнуть. Злоупотреблять шампанским на глазах родителей и журналистов я не могу, поэтому продолжаю сидеть, уставившись в одну точку. В раздумьях едва ли замечаю, как возле стола материализуются две мужские фигуры. Когда я продолжаю сидеть с опущенной головой, пришедшие откашливаются. Медленно поднимаю взгляд и вижу Гидеона и двух мужчин, совсем не похожих и в то же время идентичных моему мужу. Думаю, это два старших брата Кинг. Учтиво улыбаюсь, слегка склонив голову.