По спине бегут мурашки от предвкушения или ненависти к Эвелин. Плевать, она заплатит в любом случае. Ее дни сочтены.
– Привет, Эвелин, – спокойно произношу я, пойдя к ней.
Ее тощие плечи трясутся в беззвучных рыданиях, а голова резко поднимается. Глаза Эвелин расширяются и наполняются слезами.
– Гидеон… прошу… – взмаливается она. – Я не хотела…
Резко хватаю Эвелин за подбородок и приближаю ее лицо к своему.
– Не хотела чего? Смертей? – рычу я. – Семнадцать погибших, блять. И ради чего? Я мало платил тебе, дрянь? Или что? Ты визжала, как свинья, пока людей убивали.
Эвелин начинает рыдать с новой силой. Все ее тело бьет дрожь, по щекам текут горькие слезы, но ей жаль только себя. Ничтожная крыса.
Моя семья не славилась жестоким обращением с женщинами, но бывают случаи, когда мы идем против наших принципов. Лора была тем самым исключением, и никто кроме Доминика не жалел о ее судьбе, а теперь список пополнит еще и Эвелин. Когда мой начальник штаба пошла к ирландцам, она сама подписала себе приговор. Но убью ее не я, как и в случае с Лорой, ее казнит женщина. Возможно, это слабость всех братьев Кинг, но мы не можем убивать женщин.
– Все может закончиться быстро, если ты расскажешь все сама, – достаю из футляра скальпель и демонстративно кручу его перед лицом Эвелин, – или мы пойдем по трудному пути.
– Гидеон, пожалуйста! – невнятно лепечет Эвелин. – Мне очень жаль…
Не выдержав, провожу лезвием по ее плечу. Эвелин истошно кричит, словно я вспорол ей кишки, а не легонько поцарапал.
– Ты думала, что если мы трахаемся, то ты будешь в безопасности после предательства? – рявкаю я и вонзаю скальпель в бедро Эвелин.
Звонкий крик разносится по подвалу. Тянусь за вторым инструментом, но Эвелин тут же бормочет:
– Я расскажу… все расскажу…
Опускаю руку и сажусь на корточки возле нее. Все ее слова я запомню и использую против ирландцев. Сегодня они заставили вмешаться меня в их глупую месть, и я не отступлю, пока все они не окажутся в гробах или на самом дне.
– Они связались со мной неделю назад, предложили денег за информацию о твоих планах, – тараторит Эвелин, шмыгая носом. – Они говорили, что никто не пострадает. Их главарь… он хочет Аврору.
– Как зовут главаря? – спрашиваю я.
Эвелин всхлипывает и отвечает:
– Конар… Кэмал… Конал! Точно, Конал!
– Это все? – уточняю я.
Эвелин кивает.
– Пожалуйста, пощади… – умоляет она. – Я уеду из Штатов, только не убивай меня.
Не отрывая глаз от ее лица, зову своих людей. Когда к нам спускаются две женщины, Эвелин понимает, что обречена. Лойс и Вик разрезают веревки и поднимают ее, утаскивая к черному выходу. Железный сейф и глубина озера Мичиган уже ждут ее, как и всех других идиотов, решивших перейти мне дорогу. Сегодня я проиграл, и неожиданность их хода меня не оправдывает.
Конала Доэрти будут считать безумцем, пока я не нанесу ответный удар.
Аврора
Эйден спускается ко мне каждую ночь, которую я провожу в подвале, и я ему благодарна. Детство вдали от клана Доэрти пошло ему на пользу, он не такой, как они.
Вот и сейчас его шаги доносятся с лестницы. Притягиваю колени к груди, пытаясь хоть как-то скрыть наготу и синяки. Не хочу, чтобы и Эйден увидел, как паршиво я выгляжу. Он моложе, чем Оран и Конал, но это и логично, потому что он их племянник. Его волосы не рыжие, а темно-каштановые, и лишь из-за этого Эйден мне уже в разы приятнее, чем его дяди. Почему меня не могли выдать за него? Он мой ровесник, близок к главе клана. Почему не он?
