Гидеон рукой сдвигает меня в сторону и проходит внутрь. Мои глаза падают на чересчур обтягивающие упругий зад брюки и странные сапоги. Ни разу не видела, чтобы Гидеон так одевался. Он проходит к моей кровати, ставит на поднос на тумбочку и садится в кресло. Сложив руки на груди, Гидеон кивает в сторону еды и приказывает:
– Ешь.
Осторожно перешагивая, возвращаюсь к постели и беру в руки поднос. Еда пахнет сносно, но желудок противится и урчит. Гидеон не сводит с меня глаз и безмолвно повторяет свой указ. Взяв стакан, делаю два маленьких глотка молока.
– Осторожно, – кивает Гидеон. – Ты не ела три дня, и тебе может стать плохо.
Молча беру тост с сыром и кусаю его. Желудок пытается возражать против еды, но я продолжаю есть за неимением выбора. Гидеон продолжает внимательно смотреть на меня, и мне кажется, будто он видит сквозь мою одежду. Вдруг он что-то знает? Как он отреагирует? Посчитает меня глупой и слабой? Или просто сдаст в психиатрическую клинику? А, может, сразу Коналу?
– Хватит, Аврора, – закатив глаза, говорит Гидеон.
Вздрагиваю от резкости его слов и вжимаюсь в матрас. Что я сделала не так? Непрожеванный кусок тоста тут же встает поперек горла, и я закашливаюсь.
– Господи, – Гидеон подпрыгивает ко мне и хлопает по спине. – С моей племянницей меньше хлопот, черт побери.
– Прости… – выдавливаю я и осушаю стакан молока.
Племянница. Видимо, речь идет о… Марселле? Интересно, сколько ей лет? А сколько лет Гидеону? Осматриваю своего мужа, который наблюдает за мной с нескрываемым раздражением. Я ничего не знаю о Гидеоне Кинге. Кто скрывается под этой божественной личиной?
Когда я перестаю кашлять, Гидеон садится обратно и со вздохом произносит:
– Извини за резкость, но я говорил серьезно. Ты не виновата. Конал Доэрти сам решил убить невинных. Он слабый сукин сын, который понимает, что не может добраться до тебя, поэтому будет пытаться сделать больно по-другому.
Мой взгляд встречается с темными глазами Гидеона. Лед в них обжигает, но не ранит. Гидеон зол, но не на меня. Как он может не ненавидеть меня, если я сама ненавижу себя? Все, что произошло, случилось из-за меня…
– Ты не злишься? – вырывается у меня прежде, чем я успеваю обдумать свои слова.
Гидеон качает головой и делает глубокий вдох. По-моему, я его раздражаю.
– Более того, я готов предложить тебе нечто, что поможет отвлечься, – Гидеон кивает в сторону выхода. – Надень джинсы, рубашку и какую-нибудь закрытую обувь. Буду ждать тебя внизу.
И он уходит, не выслушав, хочу ли я куда-то ехать или нет.
***
Пусть я и хочу запереться в комнате и никогда больше не выходить, я не могу не признать, насколько здесь красиво. Я редко выезжаю за пределы города, не говоря уже о другом штате, и не имею четкого представления о красоте Иллинойса.
– Где мы еще раз? – спрашиваю я, вылезая из автомобиля.
Мы были в пути больше часа и оказались возле здания, похожего на ферму из какого-нибудь ретро-фильма. Здесь есть основное здание с настоящими башенками и аркой с живой изгородью у входа, а крыша отделана зеленой плиткой. Слева расположен деревянный амбар, в тон подходящий к дому. Угодье расположено на склоне, с которого виден почти весь небольшой город. Вокруг же только лес и тишина. После Чикаго здесь так… странно. Солнце играет с травинками и отбрасывает лучи на тропинку, ведущую в дом.
– Вудсток, – отвечает Гидеон и достает из багажника сумку. Он осматривается вокруг и, усмехнувшись, добавляет: – Здесь снимали фильм «День сурка» – это новый интересный факт в твою копилку по истории Штатов. Но сюда мы приехали за кое-чем другим.
