Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России - страница 2
На момент рождения Антона ей исполнился лишь 21 год, так что вся её успешная филологическая карьера развивалась на фоне маленького ребёнка, а детство Антона, соответственно, проходило (при пропадающем в странствиях отце) на фоне лекций, зачётов, кандминимумов и общения с выдающимися учёными и молодыми художниками.
ФБОН.[9] Наша академическая [библиотека]. <…> Это был оазис для «бывших». <…> Мы делали реферативный журнал, то есть всю поступающую иностранную литературу на разных языках мы должны были описывать и аннотировать. <…> Эрнестина Борисовна, дама из «бывших». Если ей в шестьдесят восьмом году было девяносто шесть лет… Я не могу даже посчитать, когда она родилась.[10] Она говорила так: «Господа… Я хотела пойти пообедать. Зашла в кафетерий, но там был гегемон в грязных робах…»
И ещё, уже про Институт славяноведения и балканистики, в котором, поступив через год после ФБОН в аспирантуру, работает всю жизнь:
У нас, конечно, была и всякая тайного рода научная жизнь. Это были квартирные семинары – у математиков свои, у физиков свои, у литературоведов свои. Наш литературоведческий семинар вёл Миша Шейнкер, и, совершенно твёрдо сказал, что мы не будем рассматривать произведения, которые опубликованы. Только самиздат – были же журналы, существовала подпольная литература, огромный пласт. Я говорю Шейнкеру: «Миша, ну, например, Окуджава – он же издаётся». – «Значит, мы его не рассматриваем. Принимает “причастие буйвола”[11]. Всё! Мы рассматриваем только Лену Шварц».[12]
Носик страшно гордился своей мамой и её учёным кругом. Старейший культурный обозреватель Рунета, интернет-бизнесмен и писатель Сергей Кузнецов так рассказывал мне о своём знакомстве с Носиком в 1996 году:
…он сразу сказал: «Ну, ты, конечно, знаешь мою маму?». Вопрос вообще необычный для человека моего и Антона возраста (ровно по 30 лет), но объяснимый в контексте. Я рассказывал, чем я занимался в области всякой семиотики. Я работал с Вячеславом Всеволодовичем Ивановым, с большим количеством людей из Института славяноведения и балканистики, естественно, это был тот же круг, и он: «Как! Ты не знаешь мою маму? Не может быть!». Это было трогательно, потому что мы привыкли, что в 30 лет мальчик не должен понтоваться своей мамой, гордиться своей мамой и это демонстрировать. Было страшно приятно, что Антон выше этих условностей. «Её знают все!».[13]
Антон восхищался мамой и упоминал её при всяком удобном случае. Так, в 2008 году рассуждение об остро актуальной тогда «нерукоподатности» он уснащает ссылками на Ветхий и Новый завет, на УК РФ, но начинает его так:
Своим нравственным воспитанием я, по счастью, обязан матери, которая в моральных принципах строга, как политкаторжанин, и может старому другу отказать от дома, ежели он совершил неблаговидный, с её точки зрения, поступок.[14]
В настоящее время Виктория Мочалова руководит центром иудаики «Сэфер» («Книга»)[15], который сама же и создала в 1994 году. В интервью сайту еврейской культуры «Букник» в 2012 году она рассказывала:
[Я] хотя родилась и выросла в Москве, на самом деле произрастала в белорусском местечке, ибо вся моя обширная мишпоха, переселившись сюда всем составом, придерживалась своих традиционных взглядов, нравов и обычаев. Москва была очень маленькая, она помещалась в пределах Садового кольца, можно было или ходить пешком в гости, или, по крайней мере, ездить на троллейбусе Б и 10. <…> Поскольку они переехали не по одному, а все вместе, то не особенно ассимилировались, а общались в основном друг с другом. <…> И помню, что когда мне было лет 16, я вдруг осознала, что все люди, с которыми я общаюсь, – евреи. И все мои подруги. Ничего умышленного тут не было. Это было само собой. Ты выходишь замуж, и муж, конечно, еврей. Более того, не просто еврей, а человек из твоей же мишпохи. Я помню, мы с Рашидом Мурадовичем Каплановым однажды искали чей-то телефон. Я открываю свою записную книжку и читаю: Финберг, Финкельштейн… Он говорит: «Слушайте, а у вас вообще другие люди среди знакомых есть?»
Похожие книги
