– Интересная у тебя жизнь, – я толкнула дверь и зашла в дом.
Никита протопал за мной. Деловито положил продукты в холодильник. Пока я зажигала везде свет, он уже успел найти сковородку и начал жарить телячьи стейки.
Одновременно нарезал хлеб, сыр, зелень, помидоры, болгарский перец и огурцы.
– Зачем столько на ночь? Боже мой, куда это всё? – рассмеялась я.
– Лаурочка, ты только не обижайся, но тебе нужно хорошо кушать, – Никита ловко перевернул мясо на сковороде. – Мне кажется, что в последний раз ты ела две недели назад. Скоро придется камни тебе в карманы совать, чтобы ветром не унесло. Зима ведь близко.
Я сначала хотела обидеться, но не получилось. Он с такой теплотой смотрел на меня! Поэтому я просто поставила на стол тарелки и стаканы. И когда он положил мне на тарелку стейк со сковороды, я поняла, что очень голодная. Так что быстренько отбросила кокетство и манерность и набросилась на еду. Мясо оказалось невероятно вкусным. Никита всё подкладывал мне на тарелку то еще один стейк, то помидоры и болгарский перец, то хлеб.
– Всё-всё! – запротестовала я. – Места внутри уже нет!
– Тогда на боковую, – он решительно встал из-за стола. – Где мне лечь?
– На диване в большой комнате, – я пошла наверх за постельным бельем.
А когда спустилась обратно, Никита сидел на диване. И стало ясно, что спать здесь он не сможет. Даже сидя он занимал ровно половину дивана. Значит, придется мне уступить ему кровать, а самой устроиться здесь. Хотя кого я обманываю? Мне хотелось, чтобы кто-то просто побыл рядом. Хотелось почувствовать обычное человеческое тепло. С Никитой было как-то просто, уютно и легко.
– Принцесса, я могу и на полу устроиться. Мы привычные.
– Знаешь, Никита, этот диван очень неудобный. Даже для меня. Мы можем лечь вместе. На втором этаже в спальне кровать большая. Если ты, конечно, будешь спать на одной половине, а я на другой. Надеюсь, можно рассчитывать на твою порядочности?
– Всегда, – он встал с дивана, подошел и взял меня за руки. – Ты можешь всегда и во всем на меня положиться. Я никогда не сделаю того, что ты не хочешь, Лаурочка.
Мы легли спать. Никита сразу же повернулся ко мне спиной. Он так старался отдалиться от меня, что всё сползал на край и сползал, шурша простыней. Эдак он с кровати сверзится. Где он вообще там ёрзает? Кровать уже должна была закончиться. Нужно ему сказать, что хватит уже.
Я осторожно повернулась лицом к нему, но ничего не увидела. На нашей старенькой даче очень темно. Это в Москве даже посреди глухой зимней ночи в окна бьет свет уличных фонарей, блики ярких вывесок и огни фар проезжающих машин. А здесь лампа погасла, и всё. Кромешная тьма. Через пару минут глаза привыкли к темноте и я рассмотрела, что Никита сначала застыл на самом краю кровати, как попугай на жердочке. А потом завозился, укрываясь, и… рухнул вниз. Ой, мамочки! Как мне хохот удержать? Под одеяло срочно! Я натянула одеяло на голову и затряслась под ним, заходясь беззвучным смехом.
– Япона мать! – воскликнул Никита, встал с половичка возле кровати, поскользнулся на нем и тут же снова рухнул вниз, опрокинув тумбочку.
С нее посыпались телефон Никиты, любимый папин будильник и книги.
Я издала сдавленный писк, двумя руками зажимая рот.
– Принцесса, ты сейчас там лопнешь под одеялом. Стопэ сдерживаться. Смейся в полный голос.
Трясущимися руками я дотянулась до ночника и зажгла его. Никита стоял возле кровати голый по пояс, в одних черных боксерских трусах-шортиках, которые обтягивали его стройные бедра. На лбу наливалась багровым здоровенная шишка.
