Но все во мне противится этому объяснению. Картинка не складывается. Мама в роддоме с двумя младенцами в руках. Мама выбирает меня. Оставляет меня себе. Нет, это невозможно.
Почему она не отказалась от нас обеих?
И если у нее был выбор, почему выбрала меня?
Может быть, в этом все дело. Она ошиблась, выбрала не того младенца, и эта ошибка отравляла ее существование с самого моего рождения. Сгорбившись, я прячу лицо в ладонях. Я приехала сюда в поисках бабушки, в поисках семьи, и вот что я получила. И поделом.
Дверь открывается. Я выпрямляюсь и вижу, как в офис заходят Тесс и Илай в сопровождении Коннорса, на лице у которого написано горячее желание умереть.
– …Не терпится ему позвонить, – заканчивает Тесс и с торжествующей улыбкой поворачивается к Коннорсу, продолжая пятиться задом, из-за чего едва не врезается в стол. – Потому что вы обязаны сообщить нашим родителям. Мне всего семнадцать.
– Я в курсе, – устало говорит Коннорс.
– Мой отец захочет поговорить с вашим начальником. Они мигом разберутся. Как-никак, если дело затянется, придется отменить благотворительный прием, который мы организуем в поддержку полиции. – Она хлопает ресницами, улыбается мне, и я снова вижу перед собой девушку, которую встретила утром: бойкую на язык дочь маминой подруги. Наверное, такой же могла быть я, если бы выросла в Фалене. Хотя кого я обманываю? Я Нильсен, а значит, была бы той девушкой в поле. Телом в огне.
– О господи, – выдыхает Коннорс и указывает на свой стол рядом со столом Андерсона. – Сядь, пожалуйста, и посиди с закрытым ртом хоть минуту.
Он обходит Илая. Тот стоит с пустым взглядом, не вынимая рук из карманов. Возможно, его тоже мучит воспоминание о трупе.
– Куда же вы? – кричит Тесс вслед Коннорсу, который направляется к переговорке. – Разве вы не должны рассадить нас по разным кабинетам? Чтобы мы не договорились о показаниях?
За его спиной с грохотом захлопывается дверь. Через широкое окно видно, как он швыряет фуражку на стол и говорит что-то Андерсону, а тот закатывает глаза.
– Продолжай в том же духе, и кто-нибудь прикончит тебя в состоянии аффекта, – говорит Илай, тяжело опускаясь в кресло рядом со столом Коннорса.
Тесс довольно улыбается.
– Вот это будет смерть. – Но ее радость тускнеет, едва она поворачивается ко мне. Могу представить, что она увидела. Слой пепла на волосах. Красная, покрытая волдырями кожа. Я пробыла в пожаре слишком много времени.
– Черт. Ты как?
– Нормально. – Я нервно покашливаю. – Спасибо вам, ребята. За то, что заступились.
– Мы просто сказали правду, – говорит Илай. Он смотрит на меня так же, как смотрели полицейские. Настороженно. С подозрением. – Это ведь была правда?
– Конечно, – торопливо говорю я. – Я понимаю, как это выглядит, но…
– Отвали от нее, Илай, – перебивает Тесс. – Она только что чуть не сгорела.
Он хлопает ладонью по столу Коннорса.
– Как и я! Знаю, для тебя это просто байка, Тесс, но я тебя прошу: будь посерьезнее. У нас могут быть неприятности.
– С чего бы?
Я молчу, и Тесс встает между мной и Илаем. Она защищает меня. Не знаю почему, но она меня защищает. Я не собираюсь ей мешать.
– Я верю Марго, – продолжает она. – Она сказала, что приехала одна, значит, так оно и есть.
Илай мотает головой и рывком поднимается на ноги.
– Наивная.
– Я просто охренеть какая добрая.
Такое чувство, что они спорят по этому поводу не первый раз. Они сверлят друг друга взглядом, и я жду, когда напряжение перельется через край и разразится буря, как это бывает у нас с мамой. Но Илай смягчается.
