Женя приблизилась к краю и прикоснулась к перилам. Неведомый материал, – то ли камень, то ли пластик, – приятно холодил пальцы. Вниз спускались выступы пирамиды и пропадали во тьме. Город вдали переливался огнями. Несколько светящихся точек отделились, пролетая под застывшими дугами поднебесных арок. Полуночные гондолы…
– Не спится? – на балкон вышел Талех.
Будущих супругов поселили в соседних комнатах с общим балконом. Если в этом и прятался джамранский потаённый смысл, то Женька чересчур утомилась от джаммовых намёков и аллегорий, чтобы его искать. Её просто всё устраивало…
Она обернулась.
– Тебе тоже?
– Я что-то слышал, – пояснил Талех, – сквозь сон. Кричали?
– Это я, – смущённо ответила Женя. – Мне снился кошмар.
Он стремительно пересёк балкон и остановился рядом, беспокойно разглядывая её. Ладонь командора легла на перила, чуть касаясь мизинцем Женькиной руки. В свете фонаря пальцы джамрану казались неестественно белыми и длинными. Хотя Евгения привыкла к его четырём фалангам, сейчас невольно вздрогнула… Он нахмурился, не сдержался и обнял её так, будто хотел согреть.
– Я не замёрзла, – раздражённо ответила она.
– Знаю… Чувствую тебя. Ты не должна бояться.
Евгения не ответила.
– Поговорим?
– Смотря о чём.
Она резко вывернулась, прислонилась к перилам и заглянула ему в лицо. Талех улыбнулся.
– Я сумею оградить тебя от кошмаров.
– Генетически?
– Пойми, – он снова привлёк её к себе. – Джамрану равны от рождения, а статус приобретается по мере становления в социуме. Но даже чёткая иерархия и строгая субординация не подразумевает генетического доминирования. Различия в генотипах. Взрослые джамрану делятся на рецессивов и доминантов.
– Ты говоришь о доминантных и рецессивных генах?
– О производном неравенстве… Сила генотипа проявляется с возрастом, точнее в процессе активного генетического обмена. Итог – брачный поединок, где и определяется доминирующий генотип.
– Всюду генетические заморочки, – пробормотала Женька, утыкаясь ему в плечо. – Без них никак?
– Нет, – он крепче прижал её. – Наш вид – результат генной инженерии. Для поддержания генетического здоровья расы, контроль над искажёнными генами необходим…
– Как бы ни так! – взвилась Женька, почти оттолкнув его. – Рецессивный не означает дефектный.
– Я этого не говорил, – нахмурился Талех. – У джамрану многоуровневая ДНК. На одном уровне рецессивный определяется как скрытый, а на другом, как слабый.
– То есть, детям передаются гены доминантного родителя?
– Обоих родителей. Лучшее из генофонда брачного кристалла. Но ведущими становятся гены доминанта.
– Однако большинство браков – равноправные.
– Кто тебе сказал?
– Сандер.
– Он тебя обнадёжил. Только половина… Джамрану не идеальны.
У Женьки как-то не укладывалось это в голове. Разве что одно – Талех определённо далёк от идеала.
Он настойчиво притянул её обратно.
– Не забывай. Мы – реформисты, а не традиционалисты. У нас сарх-кенох*. Всё не так уж и страшно.
Последние слова прозвучали с иронией.
Как там у традиционалистов, Евгения и представлять не хотела. Хорошо, что Талех не традиционалист.
– Зато у рецессивов свои преимущества.
– И какие? – язвительно спросила она. – Их носят на руках и кормят с ложечки?
Он рассмеялся.
– Размечталась!.. К примеру, от них не требуют сатисфакций.
– Какое счастье, – фыркнула Женька.
– Рецессив подчинён только своему доминанту. И ровня всем остальным. В обществе он занимает обычный статус, и может повысить его, если захочет.
