– Ладно, добуду тебе местечко в первом ряду, только чур слюнями на пол не капать и стояком не светить, а то позору с тобой потом не оберешься…
– Фууу, Пааааша, эттто былооо ошшен грууубо…
– Зато правда! Ну а с твоей голубо… глазой мечтой сам познакомишься, он парень простой, без понтов. Правда, учти, братан, что у него уже есть спонсор… такой, в малиновом пиджачке и с голдой на толстой-претолстой шее… Так что не уверен, что Дениска на тебя польстится… или что его бойфренд не прикажет тебя мелко нарубить и пустить на колбаски-гриль.
Тут в трубке что-то зашуршало, и Эдуарду почудилось, будто он слышит голос Лазич, которая что-то тихо выговаривает своему новоиспеченному любовничку. Он не упустил свой шанс и мстительно зарядил:
– А у тебья-то самого что за дела с эттой Лаааазич? Между прооочим, я слышал, что она спит с Петренко… гофорят, они уже тва года сожителстфуют, и что этто Петренко ее пристроил ф театр, чтоб она ффсегда была при нем. Паша, Паша… разффее ты сам не фидишь, эта деффица – корыстная стерффа, шлюха каких поискат? Типииичная подстииилка, я таких ффидел много у нас на курортах…
– Таааак, Эдичка… – голос Павла налился нотами настоящего гнева – аж динамик в трубке завибрировал – Если ты, педрила чухонский, еще раз откроешь свой поганый рот и позволишь себе такое сказануть про Марию – мне или хоть кому еще – я тебя так отделаю, что ты весь следующий год будешь лечиться на твоих сраных прибалтийских курортах! Уяснил?
«Ого… кажетца тепер мне все яяяссснооо с эттими двумья!» – Вишняускас злорадно улыбнулся – он уже знал, какую сплетню пустит сегодня, вот прямо сейчас, гулять по театральным коридорам, а вслух сказал вполне кротко:
– Исффини, Павлууууша, пыл не праффф. Хорошо, отпускаю Мариию на сефодня, как-нибуд спраффимса без нее.
Павел не стал его особенно благодарить – принял как должное, баловень судьбы – и отключился.
Эдик припарковал машину возле театра, взглянул в зеркало, поправил волосы, галстук… и поспешил в свою вотчину, в кафе, где ранние пташки из актерской братии уже собирались на завтрак. Вот они сейчас накинутся на свежую, с пылу – с жару, сплетню.
***
На одиннадцать утра был назначена репетиция «Двух королей» – вольной интерпретации «Одесских рассказов» Бабеля и городского фольклора, в постановке Антона Войновского. Худрук первоначально пришел в ужас от идеи режиссера сотворить на сцене столичного театра «бродвейский мюзикл с одесским акцентом», какую-то немыслимую фантасмагорию про доброго и милого еврейского мальчика Беню, вдруг открывшего в себе «второе я», Мишку Япончика, превратившего Беню сперва в благородного разбойника, а потом – революционера-мученика, апостола новой веры.
Но у дерзкого замысла нашлись свои сторонники, нашлись даже меценаты-американцы, заинтересованные в покупке франшизы, так что Антон получил «добро» на постановку. В результате никто не прогадал: готовый спектакль произвел сенсацию в театральной Москве, премьера стала началом большой режиссерской славы Войновского и стремительного взлета актеров, занятых в главных ролях. Постановка окупила себя в рекордно короткий срок, на второй год взяла главный театральный приз Москвы – «Золотую маску», и приносила устойчивую прибыль вот уже три года подряд. «Два короля» игрались по крайней мере два-три раза в месяц, и зал неизменно был полон…
К открытию третьего сезона Войновский пошел на риск и подновил постановку – вымарал пару слабоватых сцен, добавил важный эпизод в конце первого акта, и ввел дивертисмент в начале второго, в формате одесского кабаре.
