– Мы сидим вон там. Пойдемте, Павел.
Бердянский медлил отпустить Марию, хотя это и было полной дурью – ну куда она денется из туалетной кабинки, в канализацию утечет, что ли?.. Над нелепой мыслью впору было усмехнуться, но Павел вдруг понял, что в отношении Маши не уверен ни в чем, и каждую секунду боится, что она куда-то денется, исчезнет и больше не вернется.
– Пашка, я сейчас описаюсь. – понизив голос, призналась она с детским простодушием, и он все-таки выпустил ее руку и сказал вслед:
– Только давай там, по-быстрому, и потом сразу уезжаем!
– Павел, а может, вы не будете диктовать Маняше, что и как ей делать? – возмущенно проговорила Лена. – Она давно уже взрослая, и в няньке не нуждается!
– А может, вы не будете вмешиваться, куда вас не просят? – резко ответил он ей в тон.
– А может, вы уже отойдете с прохода, и мы наконец-то сядем за столик? – она проигнорировала его досаду и махнула рукой в нужном направлении: – Вон туда!
Лавируя между креслами и стульями, расставленными абы как вокруг столиков, тоже размещенных хаотически, они наконец добрались до нужной точки, и Бердянский узрел вторую Машкину подругу – Аню. При взгляде на нее он едва не прыснул: ему вдруг вспомнилась сказка, которую он смотрел в детстве, где, кроме Василисы Прекрасной, были еще две невесты: дочь боярина, высокая и худая, как жердь, и низенькая пухлая купеческая дочка… «Купчиха» оказалась куда приветливей «боярышни» – сразу заулыбалась, от чего на ее щечках заиграли премилые ямочки, и протянула Павлу мягкую ладошку:
– Здравствуйте, Павел! А я Аня… очень рада с вами познакомиться! Маняша столько о вас рассказывала!..
– Да? Ну и… что же она про меня такого рассказывала? – усмехнулся Бердянский и, запоздало подумав, что ради Машки стоило бы проявить побольше такта к ее подругам, присел на диванчик рядом с Аней. Ленчик устроилась напротив и воззрилась на Павла, как мент на карманника; казалась, она хочет просканировать его полностью, узнать сразу все – вкусы, привычки, группу крови, размер члена, записи в медкарте и состояние банковского счета.
– Рассказывала, что вы гениальный артист, и что спектакль, где вы играете главную роль, «Золотую маску» получил… и что машину водите как гонщик на «Формуле-1»…
– Ага. Как безответственный идиот, – вставила Ленчик – похоже, она невзлюбила Павла с первого взгляда, в отличие от Ани, которая смотрела на него с нескрываемым восхищением.
Женщины в жизни Бердянского делились на две неравные части: большая – те, кому он нравился сразу и безоговорочно, просто в разной степени, и меньшая – из тех, на кого его чары не действовали. Эта меньшая часть, в свою очередь, делилась на три категории – любящие и верные жёны других мужчин, женщины, которые любили других женщин, и разнообразные грымзы, чудачки и синие чулки, ненавидящие мужчин как вид. Знакомство с подругами Машки лишь подтвердили правило: Аня уверенно вошла в команду его поклонниц, Ленчик – в противоположную, а вот насчет категории Павел еще не определился.
Проигнорировав выпад «боярышни», он благосклонно продолжил выслушивать комплименты из уст «купчихи», тем более, что она в своем простодушии могла выболтать все, что думает о нем Машка…
Все шло хорошо, и Бердянский даже немного расслабился и пожалел, что не может прямо сейчас позволить себе махнуть текиловый сет. Ничего, вот доберутся, наконец, до дома, и они с Машкой, раз уж она оказалась такой плохой девочкой, совместно проинспектируют его бар… Эта игривая мысль окончательно привела его в хорошее расположение духа, и тут Аня, глубоко вздохнув, прижала руки к груди и выдала:
