«Проклятый Красс!» Юноше едва удавалось сдерживать гнев.
– Выселят?
– Этот дом больше не наш, – мягко произнес отец. – Мы поедем в Рим. Вар примет нас на некоторое время. – Его губы искривились. – Во всяком случае, надеюсь, что примет, когда мы появимся у него на пороге без предупреждения.
Карбона затопило чувство вины.
– Прости, – пробормотал он.
– За что?
– За то, что только и думал, как бы удрать с Пакцием и потренироваться. Я должен был пытаться помочь тебе.
– Боги всевышние, мальчик, ты ни в чем не виноват! – воскликнул Иовиан.
– А что будет с рабами?
– Все теперь принадлежит Крассу, кроме наших личных вещей. Рабы пойдут вместе с домом. – На лице отца отразилось сожаление. – Знаю, как много для тебя значит Пакций.
– Но ты наверняка можешь что-то сделать! – вспыльчиво воскликнул Карбон.
– Я побывал у всех заимодавцев города.
– Нет, я имел в виду – может, ты бы обратился к Крассу напрямую?
– Скорее уж я войду во врата Гадеса и поглажу по голове Цербера. – Иовиан увидел по лицу сына, что тот ничего не понимает. – Красс – само дружелюбие и радость, когда он дает деньги взаймы. А вот когда он решает взыскать долг, то превращается в демона.
– Мерзавец! – пробормотал Карбон. – Погоди немного – я его научу манерам!
– Я не желаю слышать подобных речей, – отрезал Иовиан. – Мы – законопослушные граждане. Кроме того, Красс не сделал ничего неподобающего. Ты меня понял?
Карбон не ответил.
– Карбон!
– Да, отец. – Юноша подавил негодование.
– Тогда иди, – устало велел Иовиан. – Собирай вещи. Мы должны завтра освободить этот дом, и путь до Рима долог.
Карбон умчался в свою комнату и принялся дубасить подушку. Он колотил ее, пока не заболели кулаки. Невозможно было поверить в происходящее. Его мир только что рухнул. Отныне они будут зависеть от милости дяди. Что может быть хуже? Вар был по-своему добрым, но с огромным самомнением и зачастую властным. Карбон живо представил его покровительственный тон и годы беспредельно нудных уроков, которые придется отсиживать, прежде чем стать юристом.
Побег показался в тот миг единственно возможным выходом. У него были свои сбережения – немного денариев в глиняном горшке под кроватью. С ними можно снять комнату где-нибудь в Капуе и прожить, пока не найдет работу. Какую именно – Карбон не знал, но эта идея казалась ему куда более привлекательной, чем нищее прозябание в Риме. «Я заслуживаю большего!»
Посреди всей этой неопределенности ясно было лишь одно.
Придет день, и он отомстит Крассу.
Несколько недель спустя
Побережье Иллирии
Солнце еще карабкалось к зениту, когда колонна добралась до оживленного порта. В основном здесь стояли расширяющиеся к середине торговые суда или простенькие рыбацкие одномачтовые лодки, но в конце каменного причала сразу бросался в глаза узнаваемый остроносый силуэт римской триремы. Как нетрудно было догадаться, она заняла лучшее швартовочное место и добрую половину площадки для выгрузки товаров. Однако же присутствие военного корабля не вызывало злобы. Снующие в порту торговцы и моряки были даже рады ей. Одни лишь слухи о ней помогали отпугнуть ненасытных киликийских пиратов, которыми кишели местные воды. Без защиты триремы торговцы то и дело рисковали потерять свои товары, рабов и даже саму жизнь.
Над головой кружили чайки, время от времени ныряя к воде; взгляды глаз-бусинок были устремлены на сети с уловом, которые выволакивали на берег местные рыбаки. Путников они игнорировали. В свою очередь, и Фортис, возглавляющий колонну, не обращал никакого внимания на вопящих птиц. Его интересовало лишь одно – найти судно, чтобы доставить товар в Италию. Фортис оглядел пятнадцать пленников. Он бы охотно перевез через Адриатику побольше добычи, но долгие годы в торговле рабами научили его не жадничать. Пятнадцати вполне довольно. Фракийцы, скифы и понтийцы – отличный материал для гладиаторов, но, ради всех богов, они же скользкие как угри! Ненадежные. Опасные. И поэтому все его рабы были прикованы друг к другу за шею и шли в ручных и ножных кандалах. Восемь крепких стражников Фортиса прежде были солдатами. Если он прикажет, любой из них перережет человеку глотку или сбросит его за борт, даже не моргнув.
