Пятнадцать мужчин выгнали во двор, под хор насмешек остальных обитателей лудуса, и выстроили в ряд. Спартак, Гетас и Севт вышли последними. Фортис тут же приступил к делу. Он принялся засыпать вопросами первого в ряду, одного из понтийских воинов, – сколько ему лет, чем он занимался раньше и каков его боевой опыт. Тот, запинаясь, отвечал на скверной латыни, а тренеры внимательно слушали. Вскоре понтийцу велели встать рядом с тренером, обучающим «фракийцев». Следующего пленника отправили в «галлы», третьего – в «самниты». Так постепенно Фортис продвигался вдоль строя. Фракийцы заухмылялись, услышав, что будут представлять на арене свой народ. В душе Спартака вспыхнула надежда. Сражаться тем, кто он есть на самом деле, – в этом была некая гордость.
– А, латро, – протянул Фортис. И улыбнулся, увидев, как закаменело лицо Спартака. – Этот тоже фракиец, – объяснил он тренерам. – Сколько лет?
– Тридцать.
– Чем занимался?
– Я был воином с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Именно тогда я в первый раз убил человека, – прорычал Спартак. – Он немного смахивал на тебя.
– Ха! Так ты настоящий убийца, а? – Фортис насмешливо приподнял брови. – А военный опыт у тебя есть?
– Я воевал в каждой летней кампании с тех пор, как стал считаться взрослым. Восемь из них прослужил кавалеристом в римских вспомогательных войсках. Я побывал в стольких стычках, что и не упомню, и участвовал самое меньшее в шести серьезных битвах.
– И многих убил? – спросил один из тренеров.
Спартак посмотрел ему в глаза:
– После двадцати я потерял им счет. Как минимум половина из них были римляне.
Тренер буркнул нечто невнятное.
– Я тебе не верю! – возмутился Фортис.
– Это правда. А скольких убил ты? – парировал Спартак.
К его удовольствию, Фортис затряс кулаком перед его лицом. Не упустил Спартак и ухмылок, скользнувших по губам двух тренеров. «Отлично. Я тебя таки допек, козолюб несчастный».
– Ах ты, наглец! Я убил множество людей! И покруче тебя!
«В самом деле? Что-то не верится!»
– Он больше всего подходит для «фракийца». Я его беру, – сказал невысокий тренер с аккуратно подстриженной бородой; товарищи поддержали его.
– Нет, не берешь, будь я проклят! – рявкнул Фортис. – Он не будет «фракийцем».
– Почему это?
– Потому что так сказал Батиат! – самодовольно ответил Фортис. – Этот пес чересчур заносчив. И я его заставлю понять, кто он такой. Да и двух его дружков тоже.
– Тогда их беру я, – сказал третий тренер, подбирающий «галлов».
Фортис пожал плечами:
– Ладно.
Не слушая больше возражений, тренер кивнул, подзывая Спартака, Гетаса и Севта.
– Идите сюда.
Спартак не сдержался:
– Но…
Фортис в мгновение ока вытащил из-за пояса короткую дубинку и обрушил ее на голову Спартака.
– Делай, что сказано!
Полуослепнув от боли, Спартак все же кинулся вперед. Однако же Гетас и Севт не дали ему добраться до Фортиса. Они ухватили его за руки.
– Прекрати! – прошипел Гетас. – Он тебя убьет!
Фортис выжидающе наблюдал.
«Этот пес только того и хочет, чтобы я напал на него». Спартак глубоко вздохнул и расслабился.
– Ладно. Буду «галлом».
– Ты прислушиваешься к своим друзьям. Это хорошо. – Однако же Фортис не сумел до конца скрыть свое разочарование. – Продолжай в том же духе, и, быть может, ты выживешь. – Он посмотрел на тренеров. – Уверен, вам есть чему научить этих сукиных детей.
Амарант, тренер Спартака, был галлом лет сорока. Он заявил, что был свободнорожденным воином и предпочел остаться тренером в лудусе. Первым делом Амарант приказал отобранным четырем бойцам взять тяжелые щиты и деревянные мечи. Он поставил Спартака против скифа, а Гетаса с Севтом друг против друга.
