Та просит:
– Отпусти, братишка! Я выполняю любое желание!
– Ну тогда выполни первое желание капитана, когда он утром выйдет на палубу.
Капитан утром выходит, потягивается и говорит:
– Ну и погодка! Якорь мне в задницу!
Худо-бедно, но при крейсерском ходе в восемь-девять узлов, буксир за неделю «дочапал» до большого шведского острова Готланд, когда получили штормовое предупреждение. Небо стремительно темнело и вскоре выглядело свинцово-чёрным. Для нашего «Норильчанина» волна в восемь баллов не страшна, но лихтер с шапкой брёвен на трюме не перенёс бы её.
Капитан со старпомом решили уйти в ближайший залив, чтобы переждать, укрываясь за островом.
Без всяких приключений буксир стал там на якорь.
Ветер усилился через пару часов и яростно свистел в снастях мачты.
Команда любила такие стоянки. Во-первых, капала валюта за каждый день нахождения за кордоном. Во-вторых, штурмана и механики могли находиться в каютах, поэтому вахтенные мотористы, кочегары и матросы чувствовали себя свободно и не особенно фанатично исполняли свои обязанности.
В кают-компании радист Михаил крутил фильмы. Команда развлекалась, как могла.
Моя вечерняя вахта не позволяла мне смотреть киноленты, но я не особенно переживал по этому поводу и охотно отправлялся в рубку, где должен был посматривать за обстановкой вокруг судна.
Дмитрий Савельевич корректировал карты для перехода после Мальмё в польский порт Гданьск. Он поручил мне замерить силу ветра и его направление.
В конце мая было очень тепло. Я, прихватив анемометр и секундомер, направился со шлюпочной палубы на рубку по вертикальному трапу.
Ветер был очень сильный, но я не обращал внимания на него. Шведский большой остров прикрывал залив, поэтому волна была небольшая и буксир лишь слегка покачивался на ней.
Забравшись на крышу рубки, я, повернувшись лицом навстречу беснующемуся ветру, вытянул обе руки вверх. В одной – закрутились сферы анемометра, определяя силу, в другой – отсчитывал время секундомер. Через минуту нужно было остановить оба прибора, но я не успел сделать это. Потому что налетел сильный порыв ветра и моментально через ворот рубашки забрался внутрь неё. Льняная рубаха раздулась, как воздушный шар. Затем пуговицы не выдержали и вырвались из петель. Рубашка стала, как парус, и меня неконтролируемый воздушный поток отбросил назад, сшиб с ног. Я покатился к кромке крыши. В последний момент я успел ухватиться за вентиляционный грибок.
На шум прибежал третий помощник капитана и помог мне спуститься вниз.
– Брось это, а то добром не кончится, – сказал мне Дмитрий. – Смотри, как бесится ветер, словно, выпустили из кувшина джина. Потом пойдёт на убыль шторм.
Я кивнул головой, соглашаясь, а в душе был доволен, что легко отделался сегодня, ведь мог сломать себе шею, грохнувшись сверху на металлическую палубу.
На утро ветер заметно ослаб, и капитан ждал от радиста прогноз погоды, позволивший бы буксировать лихтер дальше. Но пока сила ветра в пять баллов была для баржи опасна.
После обеда мы увидели, как в залив втягивается большой морозильный рыболовный траулер. Красный флаг указал нам, что это был земляк. Вся команда нашего буксира высыпала на палубу и наблюдала, как рыболовное судно, способное ходить по океанам, нашло место якорной стоянки недалеко от нас.
Вскоре загремела якорная цепь и БМРТ «Владивосток» замер недалеко от нашего парохода.
