Сдавленно выдыхаю, разве что не принуждая себя немедленно прекратить трахать глазаминапротив сидящего ангела.
—Вы очень изменились, — звучит довольно пискляво, словно она ломает себя для обращения.
—Вы? Ах ты мелочь пузатая, какой вы, — начинаю щекотать ее как в детстве, подскакивая на стуле и злобно бурча под нос.
—Ну все-все, ты….аааа я сдаюсь, прости-прости, — Есеня все так же не может терпеть щекотки, как и когда-то в детстве. Выгибается в моих руках, а я тем временем вновь погружаюсь в ее божественный запах, скрывая все это за шуточным контекстом. Хоть незримо и опускаю голову ближе к волосам, впитывая до остатка чудесный аромат, выбивая его в своей памяти.
—Я думал, ты давно вырос, Андрей, но…смотрю, что детство еще играет в одном месте, — наконец-то «сенсей» смягчается и тоже улыбается при виде открывшейся перед ним картины.
—Столько лет тебя ждал, хоть, блин, в «Ищу тебя» пиши, ей-богу, а она еще выкает. Отбилась от рук, женушка, — «а когда сидела на этих самых руках» звучит в голове, когда я сталкиваюсь с миндалевидным разрезом глаз и смеющимся взором в ответ.
Застываю изваянием, пока безумно пялюсь на пухлые губы и едва заметную родинку на бледной щеке. Нет, стоп, стоп. Это стоп, Бачинский. Ты не станешь, нет.
—Думаю, нам пора, — отдаленно звучит и доходит до пульсирующего мозга отнюдь не сразу гнусавый голос, уже утративший нотку юмора.
—Выйдем на пару слов? — киваю мужчине и нехотя отпускаю Есению. Свою не свою Есю.
Мы молча выходим в коридор, и я делаю максимум для того, чтобы она не догадалась о причине разговора — закрываю плотно дверь и увожу ее отца к своему кабинету.
—Вы не ругайте ее сильно, попался мудак-водитель такси, который не считает своим долгом соблюдать правила дорожного движения. «Понаехало», что называется, ну или другими словами — БМВ головного мозга.
Александр Павлович хмурится и недоверчиво прищуривается, уже врубил на всю мощь внутренний мудакометр или сканер лжи, как он там говорил когда-то.
—Андрей, я чувствую одним местом, что ты нагло врешь в лицо, и раз ты это делаешь, то причины на это есть. Но если есть хоть единственный серьезный повод волноваться по поводу ее безопасности, то уж будь добр, — засунь принципы в одно место и просвети меня.
Я складываю бровки домиком, ведь работает же всегда, и с самым непринужденным видом выдаю:
—Да ни в жизнь. Эти глаза напротив…не врут, —пропеваю мотивчик давно знакомой ему песни и улыбаюсь во все свои 31 здоровый зуб. Мудрость уже вырвал. Не мудрый мужик попался, ни разу.
На самом деле, примерно через полчасика я точно узнаю все, но волноваться конкретно ему нельзя, так что ложь во благо спасет как минимум двоих. Со мной троих.
—Андрей, после одного случая я не могу полагаться на удачу и предпочитаю держать под контролем любую опасную ситуацию.
Перевожу серьезный взгляд на мужчину, а в душе начинаю прикидывать варианты. Что за ситуация? Что могло такого случиться? От ужаса кровь медленно останавливает свой безумный путь и спустя секунды несется вскачь.
—Поделитесь? — душа холодеет, я уже весь напряжен, словно мне угрожает опасность. Скулы сводит от напряжения и волнения насчет, по сути, незнакомой и неведомой для меня ситуации и только потому, что все это связано с ней. Что?
Мужчина отрицательно кивает головой и тихо отвечает, едва заметно поглядывая на дверь:
—Все позади, но повод для волнения был и не один, — бьет по карманам в поисках чего-то, а не находя, злобно морщится. —Дай сигарету.
