Громадный остов корабля неслышно, точно призрак, приблизился к берегу. Вскоре первый канат уже был брошен рабам, стоявшим на причале.
Корабль уже стал на якорь, но прошло немало времени, пока на мостике, перекинутом на берег, появился Птолемей.
Вереника порывисто бросилась ему навстречу. Он крепко обнял её и поцеловал.
– Как дети? – тихо спросил он.
– Здоровы!.. – был краткий ответ.
Птолемей приветствовал всех встречающих благосклонным жестом, но никому не сказал ни слова. Когда один из телохранителей распахнул перед ним дверцы носилок, он вполголоса проговорил:
– Мы пойдем пешком. После качки на корабле мне не хочется садиться в носилки.
Затем обратился к Филоклу:
– Необходимо очень многое обсудить. Срочно собери всех советников и главных военачальников. Поторопись. Через два, нет через час они должны быть в зале приемов. Принесите мне карты Малой Азии и Аттики…
Взглянув иа Веренику, которая стояла рядом, опершись на его руку и не сводя с него глаз, он с нежностью очень тихо произнес:
– Я буду считать добрым предзнаменованием, что ты в это тяжелое время отведешь меня во дворец.
– И теперь, и всегда моя жизнь принадлежит тебе, – вырвалось у нее.
Он ласково поблагодарил:
– Я знаю это.
Они направились во дворец. По дороге она спросила, неужели есть основания говорить о тяжелом времени, он перебил её, ответив:
– Не будем говорить об этом. После. Дела очень плохи, хуже некуда. Но нет! Многие были бы рады опереться в трудную минуту на верную руку.
Она с благодарностью пожала его руку, и Птолемею показалось, будто сердце его помолодело.
От выхода из гавани до ворот во дворец стояли в два ряда факелоносцы.
Птолемей в окружении особо приближенных, рядом с Вереникой шел, высоко подняв голову.
Воины под звуки труб и барабанов приветствовали его поднятием мечей.
Войдя во дворец, он быстрыми шагами направился к лестнице, которая вела в покои дочерей и сыновей.
– Где-то сейчас Леонтиск? – промелькнуло в сознании Птолемея.
Он любил сына Таиды… Тот напоминал ему доблестного Неарха. Как жаль, что Леонтиск попал в плен в первом же сражении. Неарх никогда не знал поражений во времена Александра. Как и он, Птолемей…
По дороге Вереника, чтобы отвлечь мужа от мрачных мыслей, беззаботно рассказывала ему о необыкновенных способностях маленького Птолемея, которые с каждым днем обнаруживались все яснее и яснее, сожалела, что передумала взять детей на встречу отца.
– Он так будет похож во всем на тебя, – спокойный, смелый, рассудительный. А вот Птолемей-старший слишком дерзок, излишне жесток. Не подумай, что я сужу строго о сыне Эвридики. Он весь в Антипатра, своего деда… а рыжий в дядю, Кассандра…
Птолемей рассеянно слушал жену… Вскоре они вошли в спальню детей… Глубокая тишина царила в высоком убранном мягкими коврами зале, разделенном мраморной аркой на две половины.
Отдернув полог, Птолемей залюбовался белокурой Птолемиадой. Ей скоро уже исполнится пятнадцать. Он прикоснулся губами к ее щеке. Она тут же проснулась и, нежно поцеловав его в губы, снова погрузилась в безмятежный девичий сон. Недалеко от Птолемиады спал ее родной брат, – Птолемей. Даже во сне брови его были сдвинуты, и лицо имело суровое выражение.
Вереника поспешила побыстрее отвести мужа от детей Эвридики – он должен любить только ее детей.
Подойдя к ложу трехлетнего сына, Птолемей опустился перед ним на колени и осыпал поцелуями его глаза, щеки и губы. Маленький Птолемей пробудился, обвил ручонками шею отца и залепетал что-то непонятное. Птолемей с блаженным лицом прислушивался к его лепету, пока сон снова на овладел малышом.
