Туман сходил клочьями, куски таяли в воздухе. Заметно посветлело, и за деревьями на той стороне окрасился в розовую палитру край небесного свода. Жить бы и жить на этой грешной земле, каждому утру радоваться, а тут подыхать придется. Да еще в этой холодной мерзкой жиже, что полностью обволокла его тело. Но холод уже не чувствовался. Силой воли он притушил боль, и теперь просто ожидал конца своего жизненного пути, изломанного советской властью. И жаждал встречи с чекистами, с горячечным желанием, и хотел одного – слышать их предсмертные хрипы и вопли от страшной боли, когда горячие комочки металла рвут живую человеческую плоть. А что может быть лучше горшего солдатского счастья – умереть, но и убить врага.
А они шли, шли осторожно – чавканье болотины, когда из нее выдирают тело, ни с чем не спутаешь. Вот только разглядеть чекистов было трудновато – мешали клочья тумана, что зависли белыми облачками над темной трясиной. Но того, кто был впереди и мелькал в просветах, Фомин узнал сразу. В старом дождевике, борода с проседью, изломанные крестьянским трудом корявые, но сильные руки, которые он запомнил с детства.
Старик Кушнарев, Еремей Миронович. Родной дядька вел вражин на его погибель. Шел по трясине спокойно, хотя хорошо знал, какую плату возьмет Маренина гать и что потом могут с ним сделать упыри из НКВД. Будто сено на заливном лугу косил, медленно, с толком и расстановкой. Выдернул из болотины шест, воткнул, оперся, выдернул ногу и сделал шаг. Затем вытащил из вонючей жижы вторую ногу, и снова шаг. Крепко взялся и выдернул шест – и снова медленные шаги.
А за ним, с той же неторопливостью, потянулись солдаты в защитных маскхалатах с накинутыми на головы капюшонами. Из ткани торчали веточки с зелеными листками, для лучшей маскировки. Спокойные ребята, уверенные в себе, и взгляды волчьи. Хорошо подготовились – лица зачернили полосками сажи, всю амуницию тщательно подогнали, и даже автоматы обрывками маскхалатов прикрыли. Если таких вояк на берег выпустить, то всем им хана настанет, и ему, и братьям Кушевым, даже кинжальный огонь пулемета ДТ не поможет. Не остановят они их, куда спешенным танкистам с осназом воевать, что на ловле диверсантов и партизан собаку съел, причем не одну…
Фомин крепко зажал гранату в правой руке, а пальцами левой вытянул кольцо с чекой. Теперь осталось только метнуть во врагов гранату, похожую на большой лимон с рубчатой квадратиками кожурой. Дождался, когда старик крепко зацепился за пень и рывком вынес свое немолодое тело на болотистый берег. Следом неожиданно, как чертики из табакерки, выскочили два чекиста в маскировочных халатах. Он метнул «лимонку» за пень, и тут же прогремела короткая пулеметная очередь ДТ. И рвануло…
Граната Ф-1 создана для сугубо оборонительных задач и предназначена для поражения десятками осколков своей рубчатой «рубашки» живой силы противника. И метать ее желательно из окопа и с приличного расстояния.
Того и другого у Фомина просто не было, слишком близко он лежал от врага, потому взрывом его слегка контузило, горячий кусочек металла зацепил вскользь голову, у самой макушки. В горячке он не обратил на это внимания и кинул за пень еще одну «эфку», а следом добавил третью гранату. Мощные взрывы сорвали хвою, полетели во все стороны комья грязи и срезанные осколками ветки. А пулемет все бил и бил, длинными очередями – близнецы не экономили патроны.
