– Вы не уделите мне полчаса, господа? – короткие кивки. – Тогда пройдемте в мой вагон, он у самого перрона стоит…
Они без раздумий пошли за ротмистром, и через пару минут все сидели в штабном купе. Моряки расположились по местам чинно, но Ермаков остался стоять, предложив закурить из раскрытой пачки, как радушный хозяин. Не чинились альбатросы морей, раскурили предложенные папиросы и с любопытством уставились на гостеприимного ротмистра.
– Вы недавно мимо Порта Байкал проезжали, – то ли спросил, то ли сказал Костя. Моряки кивнули, и Ермаков почти без промедления продолжил:
– Какие суда там стоят, господа? И пригодны ли они к плаванию, есть ли на них военные моряки, вооружение?
– На рейде стоят ледокол «Ангара», пароход и катер. В Лиственничном еще два парохода. Все эти корабли, – Тирбах особо выделил это слово, – Байкальской флотилии пригодны и способны дойти до Мысовой на той стороне, благо лед не установился. Командует флотилией капитан первого ранга Фомин, мы с ним встречались. Офицеров флота там больше нет, да и не нужно. На кораблях есть армейские офицеры в должности комендантов.
Тут Тирбах криво улыбнулся, и Косте это сильно не понравилось – неприязнь между флотскими и армейскими офицерами царила и в белой армии, а это было очень плохо для претворения его планов. Между тем Тирбах продолжил говорить спокойным голосом:
– Матросы остались прежние, с речных судов. Артиллерии, за исключением полевой трехдюймовки на «Ангаре», да и та на деревянных салазках, на кораблях нет. Имеются только пулеметы – на пароходах по штуке, на ледоколе, может быть, парочка, не больше, а катер и их не имеет.
– А что вы везете из вооружения в своих вагонах?
– Две морских 75-миллиметровых пушки Кане, трехдюймовую тумбовую горную пушку, пять мелкокалиберных морских тумбовых пушек в 37 и 47 миллиметров…
– Снаряды к ним есть?
– Только к двум мелкокалиберным в 47 миллиметров около сотни штук. К Кане есть семь снарядов и сотня неснаряженных гильз.
Вздох разочарования вырвался у ротмистра, и он явственно заскрипел зубами. Это заметили все моряки, и Мюллер осторожно спросил:
– А в чем дело, Константин Иванович?
– Дайте слово, что сказанное здесь сохраните в тайне?
Моряки недоуменно переглянусь между собой и дружно дали слово чести. Что они были заинтригованы разговором, то это слабо сказано – офицеры заерзали на сиденьях от несдерживаемого любопытства.
– Адмирал Колчак с литерными эшелонами задержан сегодня чехами в Нижнеудинске. Российское золото теперь в их руках, – сгустил самую малость краски Ермаков. – В Глазково, напротив Иркутска, вчера вечером выступили эсеры и гарнизонные солдаты, началась стрельба. Понтон сорвало ледоходом, а все пароходы оказались в руках восставших или чехов, которые им благоприятствуют.
– Еще бы, русское золото эсеры за помощь им и отдадут, – Тирбах первый высказал будущую историческую правду. Моряки разом помрачнели.
– Вот приказ атамана Семенова, сегодня адмирал Колчак назначил его командующим над войсками Иркутского военного округа. Читайте, Петр Игнатьевич, – Ермаков расстегнул карман френча и достал из него приказ, специально изъятый утром у начальника штаба.
Тирбах прочитал приказ про себя, потом громко, для всех. Не хотели моряки подчиняться Арчегову, он это ясно видел на их лицах. Наконец, после короткой паузы, Тирбах произнес:
– Что вы собираетесь предпринять, господин ротмистр?
