– Ладно, философ, надо возвращаться в часть, – вздохнул Скоков.
– Почему?! А кино, шашлычная, переговоры?
– Ты на себя посмотри! Вся физиономия в синяках и ссадинах, форма грязная, погон оторван… Да и у меня вид не лучше. До первого патруля…
Петров махнул рукой:
– Ладно, возвращаемся. Главное, через КПП проскочить. Почистимся, устроим спарринг и спишем на него разбитые морды.
Они вышли за ворота. У киоска с мороженым их окликнула продавщица:
– Эй, солдатики, а ну, ко мне, бегом! – Движением руки она показала, чтобы ребята зашли с другой стороны, и открыла им дверь.
– Вы что, очумели, что ли, бойцы, – в прокуренном голосе не слышалось даже намёка на прежнее сюсюканье. – Куда вы прете в таком виде? На патруль нарветесь, и «губа» обеспечена. Давайте, умывайтесь, чиститесь!
Она отдёрнула матерчатую шторку рядом с дверью, там стоял умывальник.
– Вот вода, полотенце, зеркало, приведите себя в порядок. Как назло, иголки и ниток нет. А тебе… – она окинула взглядом крепкую фигуру Петрова и широко улыбнулась, блеснув золотой фиксой, – я и постираю, и накормлю. Приходи, я здесь каждый день, да и живу рядом.
– Теперь, видимо, не скоро меня выпустят, – пробормотал Петров, внимательно разглядывая в зеркале побитую физиономию.
Через двадцать минут они привели себя в порядок, оторванный погон Петров прихватил скрепкой.
– Все клёво! – усмехнулся Скоков.
Продавщица вздохнула и серьёзно сказала:
– Клёво ему… Плёво! По центру не шляйтесь! Вон там узкая улочка, идите по стеночке, – она указала в сторону глухого переулка. – Через два квартала свернете налево, в часть свою и упрётесь…
Проскочить незаметно не удалось. На КПП их встретил прапорщик Мурашкин. Он удивленно развёл руками:
– А что случилось? Что так быстро? – И тут же заметил ссадины на лицах, поврежденную форму. Оживился, потёр руки, ухмыльнулся: – Опаньки! Вижу, похулиганить вы успели. Что ж, сейчас доложу дежурному по части, и отправитесь вы, весельчаки, прямиком на гауптвахту!
– За что на гауптвахту? – спросил Скоков. – Мы в парке наших девчонок от целой банды кавказцев отбивали…
– Уличные драки уставом не предусмотрены! – Кривой палец прапорщика назидательно взмыл над фуражкой.
Петров и Скоков опустили головы. Возразить тут действительно нечего! Мурашкин начал по внутренней связи разыскивать дежурного офицера. В это время его позвали к городскому телефону. Он взял трубку, через мгновение высокомерная казенная маска на лице разгладилась, уступая место нормальному человеческому выражению.
– Здравствуй, Катюша… Да ты что?! Где?! Прямо в парке?! – Он весь напрягся, потом резко повернулся к друзьям. – А-а! Да, наши ребята кому хочешь хвоста накрутят… Вот лучше идите с Галкой домой, там кофе и попьете, нечего приключений искать на одно место!
И, положив трубку, вдруг совсем по-другому посмотрел на десантников.
– Так это вы мою сестренку выручили? Целую толпу раскидали? Ну, молодцы, ребята!
Он крепко пожал Петрову и Скокову руки.
– Давайте, мужики, тихо в казарму и приведите себя в порядок, – он сделал паузу, с сомнением покачал головой: – Видок у вас, конечно, тот ещё…
Мурашкин почесал в затылке.
– А ну-ка, – прапорщик поманил ребят за собой пальцем и, открыв дверь подсобного помещения, показал на кучу старых парашютов. – Берите пару штук в охапку для прикрытия физиономий, если кто спросит, скажете, что я поручил. И особо по территории не отсвечивайте. А завтра… Не знаю, как вы объясните свои синяки да ссадины…
