На раскрывшейся ладони Засулевича все увидели смятую винтовочную пулю.
– От французской винтовки Лебеля, 8 миллиметровка, – пояснил он. – Ваши палили, с Турецкого вала. В шпору попала, в каблуке застряла. Сохраню, потомкам своим завещаю, чтобы хранили как спасительный талисман. Так будем делить сокровища?
– А талисман тебе больше не понадобится, – хрустнул шейными позвонками Янберг.
Достал наган, взвел курок. Начал переводить ствол с одного на другого.
– Вот как, значит, – потер затекшие руки комбриг. – Пригрел гадюку на груди.
– В нагане семь патронов, на каждого хватит.
– Ага, последний как раз для твоей башки останется, – хмыкнул Засулевич.
Ординарец пропустил слова своего бывшего боевого товарища мимо ушей.
– Надоели. Да и зачем вам деньги? Вы уже все всласть пожили и мне теперь хочется. Барышню только жалко. И поясок у вас, Варвара Ильинична, знатный, старинный. У меня глаз наметанный —вещица дорогая. Не соблаговолите ли мне сами его отдать? А то знаете ли, снимать с покойницы… Примета плохая.
– Вам ли к этому привыкать? – гордо вскинула голову баронесса, сдернула с себя древний пояс и зашвырнула в дальний угол пещеры. Реликвия ударилась о сталагмит, на секунду повисла на нем, а потом провалилась куда-то в бездну.
– Люблю гордых, – восхищенно тряхнул головой с редкими соломенными волосами Янберг. – А что, пойдешь со мной, баронесса? Зачем тебе этот комбриг? Уродство сплошное. Я же молодой, красивый. А?
В глубине пещеры капало и журчало, потрескивал костер, разбрасывая искры. Грановский был уверен, что уже когда-то переживал эту сцену, во сне, и готов был поручиться, что знает, чем она закончится. Или он ошибается?
– Почему бы и нет, – поднялась Варвара Ильинична, опершись на плечо Засулевича. —Комбриг не комбриг, какая теперь разница? Главное, в Париже без гроша не оказаться. Петр Николаевич Врангель – большой альтруист, бессребреник, думаю, и деньжат на эмиграцию не скопил. На него надежды нет. Уж лучше с ординарцем по Елисейским полям гулять, чем лежать мертвой в холодной крымской пещере. Отыщите мой пояс, Вячеслав.
– Еще одна змеюка, – процедил сквозь зубы комбриг.
Рот Янберга растянулся в улыбке. Он огладил свои давно не мытые волосы, сглотнул:
– Успею. Ну, кто хочет первым с архангелами побеседовать? – раскрутил он барабан нагана о бедро. – Вы, Щетинин? Или может, господин Грановский желает?
– Я не желаю, – спокойно ответил Грановский. – И вам советую закончить комедию. Дабы чего не вышло. Под Феодосией курсирует теплоход «Глория», нас ждет. На всех мест хватит. А наворованное добро можете оставить себе.
– Нам с Варварой Ильиничной лишние свидетели не нужны. Пристрелю-ка первым Засулевича. Черти для комбрига давно сковородку разогрели.
– Дайте лучше я, – протянула руку баронесса. – Сама хочу за все свои страдания с ним рассчитаться. Не любила я его, боялась.
– От тебя, Варвара, и смерти не устрашусь, – откинулся на локти комбриг. – Все бабы стервы, правильно говорят.
Янберг еще не решил отдавать ли барышне револьвер, но она так решительно схватила Наган за ствол и дернула на себя, что у ординарца невольно разжались пальцы. Когда оружие оказалось в руках у баронессы, она отошла на три шага назад. Задумалась.
– А вообще-то, мне никто из вас не нужен. Дорогу до Феодосии и сама как-нибудь найду.
– Мадемуазель, – вскинул брови Щетинин, – ну уж от вас я этого никак не ожидал.
