– Что, моя? – Громов поднимает голову. – Я ему пойло в рот не заливал!
– Считай, что заливал, – говорит ротный. – Теперь на будущее: если еще раз чужие роты будут напиваться за наш счет… то я сильно расстроюсь! А когда я расстраиваюсь, то для успокоения бегаю марафон. Только побегу я не один, а с вами. А вы со всем вооружением роты. Договорились?
– Договорились… – кивает только Громов.
– Да, хотел же вас обрадовать…
Рота напряглась. Все знали, чем может «радовать» ротный.
– В связи с установлением устойчивой низкой температуры, утренняя пробежка пока отменяется!
– Ура! – одиноко крикнул вроде прощенный преступник.
– Поэтому сейчас мы все идем в спортзал заниматься рукопашным боем! Попробуйте угадать, с кем сегодня я буду работать в полный контакт?
Молчание прервал Громов:
– Товарищ майор, у меня голова что-то разболелась…
– После вчерашнего?
– Нет, хронический менингит…
– Ничего страшного… обещаю в голову не бить.
– Может, не надо… – голос становится жалобным и писклявым.
– Надо, Федя, надо…
– Я не Федя, а Вася…
– Тем более…
– А у меня еще вот нога болит…
– Ничего страшного…
– И гланды, кажется, воспалились…
– Рота в спортзал бегом марш!
– Мама!!!
На полигон приехали с утра. Это даже было как-то необычно – в ППД на полигон мы попадали исключительно своими собственными ножками, а тут на машинах. В кузове. Красота.
Стоял теплый сибирский апрель. Солнце уже пригревало так, что расстегнутый бушлат казался сейчас не признаком «дедушковости», а острой необходимостью. Было приятно осознавать, что зима наконец-то закончилась, и скоро будет лето. Корежило только от осознания того, что собрались мы на полигоне совсем не для детских забав, и что через несколько дней, по решению командования, нам предстояло ехать в командировку в одну маленькую горную республику.
Перед отправкой в командировку нашу роту укомплектовали почти до штатов военного времени, только уменьшили количество групп специального назначения до трех и дополнительно развернули автомобильное отделение. Кроме этого была еще группа связи и отделение обеспечения.
Много человек к нам пришло из разведбата мотострелецкой дивизии, на территории которой базировалась рота, с десяток пришло с разных учебных центров, так же с десяток бойцов пришло к нам из других частей специальной разведки округа. В итоге численность роты увеличилась только срочниками до 64 человек, да плюс к этой ораве еще с десяток офицеров и прапорщиков. Да четверо контрактников.
Двое бойчин пришли к нам из учебного центра противотанковой артиллерии, и имели они специальность «оператор ПТРК». Или по-другому: наводчики противотанковых ракетных комплексов. На мой тупой вопрос, заданный командиру группы, зачем спецназу такая специальность, я получил ответ в виде вопроса: «а как ты собираешься уничтожать пусковую установку ядерной ракеты, если охрана не подпускает разведгруппу даже на километр»?
Я почесал репу. Действительно. А то меня все как-то гложила мысль: и как это спецназ в тылу врага будет долбить вражеские ракеты, взрывать склады и армейские базы? Зачем подползать к объекту со взрывчаткой, ежели можно издалека запустить противотанковую ракету, и дело с концом. Дури у ракеты много – она броню танка пробивает, а уж небронированному объекту нанесет такое поражение, что не очухаешься…
Так вот, поехали мы на полигон на машинах потому, что с нашей ротой в этих самых машинах поехало несколько больших деревянных ящиков, в которых находился противотанковый ракетный комплекс и четыре ракеты к нему.
