– А я Люська Холмогорова, – отвечаю я, и опускаю свое оружие.– Ты меня Петя, не боись! Я тебя бить не буду, ты живой мне нужен. У меня тут недалече «Мерседес» в грязи застрял. Помоги ты, одинокой женщине, и я дам тебе десять долларов.
– А чего не помочь. Бить не будете?
– А за что – говорю ему я.
– Ну, так за солому.
– Ах, за солому говоришь! За солому Петя, я тебя бить не буду.
Закрыв глаза, я прижимаюсь щекой к надежному мужскому плечу и в этот миг вспоминаю старинную песню. В такт тарахтению двигателя я тихо начинаю петь:
– Прокати, нас Петруша на тракторе, до околицы нас прокати…
Вскоре прибыли. Торчащий из грязи красный «Мерседес» даже в таком убогом положении выглядит вполне достойно. Он торчит в русском болоте, накренившись на левый бок. Я отважно бросаюсь, в самую глубину местной топи. Принимаю так сказать активное участие в его спасении. Стоя по колени в грязи держусь за значок «Мерседеса» на капоте, и жду, когда Петро меня из болота тянуть начнет.
А Петруша тем временем, крутит на поляне пятаки подобно Шумахеру. Он видно решает меня впечатлить своей колхозной брутальностью, чтобы потом флиртануть со мной на колхозном сеновале. Грязь летит из-под его колес, засыпая меня с головы до ног. Я ору, как угорелая так, что даже волки попрятались в болотах от страха.
– Ну что Люсьена, давай тяни трос! Будем твоего «Мерина» за яй… жябры тянуть.…
И тут до меня доходит: Боже у меня в автомобиле нет троса.
– Мерседес бабаньки – это такая машина, где трос немцами не был предусмотрен вообще.
Разве они не знали, что «Мерседесы» покупают не только арабские шейхи и крутые братки, но и экзальтированные русские дамы, для покорения грязевых месторождений. Это становится последней каплей моего терпения! На – чисто французском, с английским акцентом – я, громко высказываю Петруше все, что думаю о «ночных трактористах», подрабатывающих промыслом соломенного сбора. В Общем – мы умудряемся разругаться. Послав друг друга по пути наименьшего сопротивления – он бросает меня.
По мере того как задние фонари скрываются во мраке, я понимаю, что эту ночь мне придется провести в гордом одиночестве. Забравшись на задний диван, я поджимаю под себя ножки, и плачу, проклиная свою беспомощность.
Светает. Дождь, который так дразнил сверканием молний и грохотом грома так и не пошел. Выкурив, больше, чем вешу, мне хочется умереть – умереть в ту же секунду! Мечта о скоропостижной кончине на тот момент так и остается несбыточной мечтой. Стекла «Мерина» начинают дребезжать и на бугре появляется он – трактор.
– «Детка, твой мачо вернулся, – говорит мне внутренний голос.– Встречай принца спасителя.
Петруша прикатил без прицепа. Он стоит между двух фар, словно Терминатор, отправленный в прошлое, для моего спасения. Вытянув «Мерседес», на полянку, я с замиранием сердца проворачиваю ключ зажигания. «Мерин» хрюкает и, выплевывает из выхлопной трубы лягушек, которые успели уже там свить гнездо.
Но на этом мои приключения не заканчиваются. В сладостном предвкушении – огромного бутерброда с маслом и докторской колбасой я через час уже подруливаю к своему дому!!!
– Черт! черт! черт! – ору сама себе.
Около дома стоит машина моего бойфренда, который по всей вероятности ждет меня дома. Окидываю себя беглым взглядом в зеркало и с ужасом понимаю. Не будет мне прощения! Я сейчас похожа на трехсотлетнюю черепаху Тортилу вся в тине и болотной грязи, с камышами в волосах. Сделав, почетный круг, поворачиваю к огородам. Паркуюсь прямо рядом со своими грядками где еще вчера умирали мои огурцы и помидоры. Мою рожу из бочки протухшей водой и разложив сиденья, погружаю уставшее тело в сон. Долго ли, коротко ли я спала не знаю.
