Я перечитал отчет и отправил начальнику. Через минуту раздался звонок на телефон. Это был шеф. Видимо, ознакомился. Я постарался сохранить трезвый голос.
– Алло, Вячеслав Игоревич, слушаю, – произнес я, контролируя дикцию.
– Интересные факты, конечно, ты насобирал, но они какие-то странные, я бы сказал – конспирологические.
– Они есть, и от этого никуда не деться.
– Ты чего, бухаешь, что ли? – каким-то чудом догадался заведующий редакцией.
Он так резко наехал, что я чуть не рассказал ему о пространственно-временной аномалии.
– Пытался вывести на откровенный разговор заведующую гостиницей, не удалось, – соврал я.
– Сергей, когда я просил тебя об одолжении, я не совсем это имел в виду. Отдых отдыхом, но это тебе не турецкий олл инклюзив. Пьянствовать днем вообще нормально?
– Алкоголь в небольших количествах помогает мне лучше разобраться в фактах, – честно признался я.
– Это самообман, Сергей. Ладно, не буду отвлекать тебя от интересного занятия. Чтобы к завтрашнему утру были надежные факты существования секты или, наоборот, несуществования.
– Вячеслав Игоревич, если я стану вести себя чересчур настойчиво, то это только усложнит расследование. Давайте я буду поступать так, как привык, в собственном ритме. Вы мне дали две недели, я постараюсь за этот срок узнать все и о секте, и об Андрее.
– Хорошо, Сергей, но отчеты каждый день.
– Будет исполнено, – пообещал я.
Когда я положил трубку, мой разум оказался совершенно трезвым. Вот такой магией обладал звонок начальника: прочищал мозги похлеще нашатыря. Больше выпивать мне не хотелось. Сознание вернулось к прежним работоспособным настройкам. Я решил, что нужно пообщаться с Анной Михайловной. Она так рьяно заботилась о моем состоянии утром, что стоило сказать ей немного благодарных слов.
Я закрыл номер и отправился к ней. Посмотрел на время и понял, где смогу ее застать.
– О, отошел? Порозовел, глаза блестят, – заметила сменщица Елены, обмакивая кусок белого хлеба в пиалу со сливками.
– Отошел, – скромно признался я. – Спасибо, что позаботились о моем самочувствии.
– Это Ленка просила. Не знаю, что вы творили, но ты был на грани потери сознания. Хотели скорую вызвать, но ты категорически отказался. Сказал, что это приобретенное профессиональное заболевание. Чай будешь?
– Спасибо, буду. – Я присел за стол. – Да, я много работаю с данными, и когда не могу их осмыслить, у меня случается ступор. Висну, как компьютер. Мне кажется, что у меня между полушариями мозга существует бутылочное горлышко, ограничивающее пропускную способность потока данных. – Я подвинул к себе чашку с налитым в нее чаем. – Не утомил?
– У многих мужиков в мозгу бутылочное горлышко, которое не закрывается никогда. – Анна Михайловна улыбнулась. – Ешь сливки. Из утрешника.
– Из чего? – не понял я.
– Утром коровку подоили и молоко просепарировали.
– А, вон оно что. Так интересно, у вас тут свой сленг. – Я заметил, что значение последнего слова ей непонятно. – Я имею в виду местные названия.
– Ты про утрешник? Вся страна так говорит. В любой деревне и таком маленьком поселке, как у нас. Есть вечерошник, а есть утрешник. Это у вас там, в городе, из пакета все одинаковое.
– Да, так и есть. Но теперь я буду спрашивать у продавцов, есть утрешник или только вечерошник остался, – пошутил я.
Моя шутка рассмешила Анну Михайловну. Она посмотрела на часы и налила себе еще чая.
