Не делится ли Гечалаев с ней? По ее словам, указанные Гечалаевым больные «поддерживают порядок в отделении, следят за ненадежными больными». Троица находится в 4-х местной камере, т. е. либо следит друг за другом, либо втроем за четвертым – «смотрящим» по ПБ. В общем, старожилы Кошкиного дома держат меня за дурака. И я разобрался: троица – «коммерческие», посидельцы, платящие оперу, а через него в стороны и выше за хование в ПБ от не столь комфортного пребывания в камерах общего корпуса. Видели бы вы «плазму» 508-й камеры! Не каждый непривлеченный имеет дома подобный домашний кинотеатр. Опять же еду, сидя в Бутырке, можно заказывать в ресторане… Позже этим троим и другим начальники станут писать в дневниках высосанную из пальца псевдосимптоматику, чтобы оправдать пролонгацию пребывания в ПБ.
Сегодня целая делегация следаков пришла к больному Хасанову. Попросили предоставить для беседы перевязочную, где я принимаю. Не мог не уступить. Убийцу Хасанова уговаривали взять на себя какой-то «висяк», еще одно убийство. Через головы оперов Хасанов сетовал мне, что был в другом городе на какой-то свадьбе в день навязываемого убийства и подписывал подсовываемые бумаги. Я пошел домой, тщательно вымыв руки.
Элтон никогда не принимает больных по их просьбе. Только если сам захочет. Лечит тоже. Когда шлея под хвост пойдет. Экстравагантность его общеизвестна. Сегодня посоветовал приглядеться к ненавидимому Чингису: не считаю ли я как психиатр, что у Чингиса нейросифилис? «Подождите, в зимние холода он в вывороченном шерстью вверх тулупе и с опущенными ушами треуха станет по больнице ходить».
Элтон добивается инвалидности по приобретенному работой психиатра психзаболеванию (мечта многих аттестованных медиков ФСИН): «Я и сам при случае могу прикинуться больным. Три года живу в психбольнице. Никто не разоблачит!»
17.07.09
Антоновна Гордеева прячет кривую улыбку. Она вешает лапшу про состоятельного мужа-бизнесмена, а сама нет-нет да к еде душевнобольных приложится. «Чего муж-казах не кормит? Мак в Чуйской долине иссяк?» – не достойная доверия инвектива злой медсестры.
Аркадий тоже сопровождает этапы. Нет вопроса, что он стоматолог. Вот причина, что его практически никогда нет. Больные зубы я лечу анальгином. Появившийся солнышком Аркадий начинает с более волнующего его, чем вывод больных в зубоврачебный кабинет: «У нас ведь как: место генерала милиции стоит десять миллионов долларов, в Госдуме работать – пять миллионов. У меня таких денег нет. Имею и второе высшее образование – юриста… Да все равно приходится работать в тюрьме, добираясь сюда из Каширы».
22.07.09
У больного Раткина случился эпилептический припадок, когда медсестры, все три, ушли за зарплатой в кассу за территорией. Уколы для снятия эпистатуса делала терапевт Лала Викинговна.
Элтон, уже отставной начальник, в это время обследует меня и двух сотрудниц спецчасти, по очереди, на новомодном псевдоприборе, не иначе как с его подачи приобретенном учреждением. «114 тысяч!» Лампочки мигают, картинки распиленного человеческого тела меняют одна другую. Наденешь наушники, посидишь вперившись в экран, и аппарат выдаст поломки твоего организма, уверяет Элтон. Сидим и смотрим, пока двумя этажами выше терапевт пользует эпилептика. «Главное, чтобы не было червей! – увещевает экс-главврач. – Случается: уважаемый человек, а страдает от гельминтов. Не раз подобное случалось в моей практике». По полчаса у нас искались гельминты. Нашли что-то другое. Не из деликатности?… Появляется Лала Викинговна. Она просится на обследование. Элтон и ее предупреждает о – не дай бог! – проблемах с анусом.
