А ты ещё раздумываешь – тут принц такой, на белом пароходе. Вприпрыжку по площади за тобой бежал, аж запыхался, чтобы свидание тебе назначить.
– Откуда ты знаешь, на каком пароходе? – Аня прервала монолог подруги. – Может, он зелёного цвета. Или синего. И что я должна делать? Протянуть руки и сказать: через неделю меня выселят из интерната, а к маме я вернуться не могу. Потому что в моём доме теперь живёт новый мамин муж и их ребёнок. Позови меня с собой? В даль светлую? Ты вообще представляешь себе, где этот медвежий угол, Владивосток? Я – нет.
– Что ты пугаешь меня и себя? – Нина позиций сдавать не собиралась. – Какой угол? Далеко, конечно, не спорю. Я даже не знаю, это дальше, чем Сахалин? Кажется, он самый крайний там, на Востоке. Или Камчатка? Да, впрочем, какая разница? Ну и что, что далеко? Зато ты видишь, какие там парни водятся. Красивые, здоровые, умные, смелые, благородные! Как он вчера за нами – и раз! Защищу тебя от хулиганов, прекрасная Дульсинея! И – два: замёрзну, в льдинку превращусь, пока буду ждать незабвенную свою барышню!
И девчонки захохотали, вспоминая вчерашнюю сцену расставания.
– Да уж, классные ребята. Не навязывались, не дерзили, нормальные парни. – Аня искала аргументы «за», чтобы пойти на свидание. И аргументы «против».
– Не вижу смысла туда идти. Он уедет, вернее, улетит, а я…
– Вот-вот. А ты? А ты – куда себя денешь? В Иваново, на соседней с мамой улице квартиру снимать? Не будешь же ты теснить родных в вашей однокомнатной? Бывшей вашей… – Нина споткнулась в разговоре, понимая, что говорит подруге не очень приятные вещи. – Ну, я имела в виду в бывшей вашей с мамой квартире, а теперь ещё и отчима…
И с работой, что у вас там с работой? Театра оперы и балета у вас нет, в драматический балерины не требуются, только в кукольный если танцевать за ширмой для собственного удовольствия. Это ты себе так видишь своё будущее?
Так что твой путь там – кружок танцев в доме пионеров и школьников. Если он ещё сохранился. Но на жизнь тебе такой зарплаты не хватит, да сейчас не ясно, будет ли она вообще. И с женихами там не очень-то, если верить поговорке.
– Да нормально там, как везде. Одноклассницы мои, бывшие, уже выходят замуж одна за другой. – Аня встала на защиту родного города.
– Вот-вот, уже всех женихов и расхватали, тебе не оставили. А тут птица сама в руки летит. Прямо сказочная Жар-птица! – и Нина снова рассмеялась.
– Да как бы не обжечься… – Аня задумалась о чём-то своём.
– Знаешь, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать – и жалеть потом всю жизнь. Дуй завтра на Арбат, а там по ходу пьесы определишься: герой он твоей оперы или мимо проходил.
– Можно подумать, что там, на краю земли, меня сразу в прима-балерины запишут. Там вообще хоть какой-нибудь театр есть? – Аня задала вопрос, на который ни сама, ни Нина ответа не знали, и знать не могли.
– Знаешь, подруга! – Нина уже устала убеждать соседку. – Сейчас, как говорит моя мама, не до жиру – быть бы живу! Твои тридцать два фуэте оказались не нужны ни Большому, ни Малому. Нас, подающих надежды, – много, а театров мало. Меня в Долгопрудном ждут, в спортивном клубе вести аэробику, ещё индивидуальные занятия по хореографии буду проводить, спрос есть на это. Я-то как раз с радостью вернусь домой, потому что у меня там есть главное – жених и жильё. Володе от бабушки двухкомнатная досталась. А тебе куда приткнуться? Тут удача сама в руки идёт. Вернее, тебе самой к ней надо идти. Не будет балета на краю земли – зато жених какой симпатичный! Где-то же он там всё равно живёт между рейсами, не на улице же? Вот пойдёшь завтра и всё узнаешь! И не будь дурой!
