– Не вздумай это убирать, – заявила Шарлотта. – Это работа Мейбл.
Дженни Сью пропустила ее слова мимо ушей и смела осколки стекла в совок.
– А оно того стоит, мама?
– Ты о чем? – Шарлотта уперла руки в боки.
– Столько лет закрывать глаза на отцовские интрижки.
– А закрывать глаза на интрижки Перси? – выстрелила в ответ Шарлотта.
– Нет, оно того не стоило, но, выросшая в этом доме, я привыкла думать, что именно так устроена жизнь. Муж погуливает. Жена делает вид, будто ничего не замечает, пока ей достаются красивые безделушки вроде новых тачек и украшений. Я ненавижу все это. – Она жестом обвела вокруг себя. – Я рада, что Перси ушел, и мне самой не пришлось его бросать. Мне стало до тошноты противно быть его женой. – Она взяла свою кружку с кофе.
Шарлотта потрясла пальцем перед носом Дженни Сью.
– Не смей судить меня, девчонка! У меня есть все, чего я хочу от жизни.
– Что ж, прекрасно, если тебя устраивают такие отношения. Но я не хочу еще одного богатого мужа, если это часть пакетной сделки. Я хочу есть то, что я хочу, одеваться так, как я хочу, а роскошный дом или новый «кади» раз в сезон не стоят того, чтобы мириться с изменами мужа или ублюдочным диктатором вроде Перси. – Дженни Сью направилась к двери.
– Ну, удачи тебе, – завопила Шарлотта. – Продолжай в том же духе и купайся в собственной праведности. Когда-нибудь ты узнаешь, что такое жизнь.
Дженни Сью обернулась.
– Принимай меня такой, какая я есть, или не принимай совсем. Отныне это мой девиз.
– Тогда и живи с последствиями своей глупости, а я позабочусь о том, чтобы ты не получила ни цента, пока не образумишься, – пригрозила Шарлотта. – Я точно знаю, что у тебя в кошельке нет и тысячи долларов.
– Ты рылась в моих вещах? – Дженни Сью не верила своим ушам.
– Я называю это защитой собственной дочери, – сказала Шарлотта.
– Я всегда могу устроиться официанткой.
Шарлотта прижала руку ко лбу и тяжело опустилась на кухонный стул.
– Нет, ты меня погубишь. Не знаю, почему Бог не дал мне послушную дочь, мое продолжение, вместо того чтобы подсунуть мне перевоплощенную свекровь.
– Мне очень жаль, что ты не получила то, чего хотела. – Поднимаясь по лестнице, Дженни Сью расслышала, как еще одна чашка ударилась о стену, а потом воцарилась гробовая тишина.
– Жестокая любовь, – пробормотала Дженни Сью. – Что ж, мама, это относится к нам обеим.
Спустя пятнадцать минут она уже была в гараже с сумочкой через плечо и чемоданом в руке. Через три часа ежедневный автобус должен был проехать через Блум по пути в Суитуотер, а затем на Абилин. Она собиралась купить билет до Абилина, провести остаток дня в бюро по трудоустройству, а уж потом решать, что делать дальше. Она надеялась, что найдет какую-нибудь работу – пусть даже официанткой или уборщицей в гостинице, – пока не появится возможность использовать свой диплом в любой сфере бизнеса.
Но для начала она намеревалась потратить несколько долларов на приличный завтрак в кафе. А после этого отправиться на кладбище навестить могилу дочери, чтобы потом сесть в автобус и уже никогда не оглядываться назад.
– Эй, Фрэнк, полагаю, мне можно взять машину? Я оставлю ее на автобусной станции, – сказала она, дойдя до гаража.
Фрэнк, склонившийся над маминым «кадиллаком», медленно выпрямил спину, придерживая рукой поясницу. Он всегда был высоким, худым и долговязым, но сейчас, глядя на него, она вдруг осознала, как сильно он постарел за последние пару лет. Работа на ее мать состарила бы любого. Черт побери, ведь они с Мейбл практически вырастили ее. Морщины глубокими бороздами прорезали его длинное, тонкое лицо, а волосы полностью поседели.
