Сплясать для Самуэлы - страница 12

Мой набор единственный, неповторимый. Он – ОН! – набирал меня в вышней своей типографии, подбирал компоненты… если я во всём, то всё рассыпано, текста нет, и меня вовсе нет… Где же я? И кто будет, Творец, с Тобой собеседовать?

Ах так? Встанем в позу… нет, стойку воина, темечко подвешено на нити, той, что держит и водит по земной поверхности, ноги упёрты по прямой в центр земли, стоят на своём. Можно и руки упереть в бо́ки. Вот, существую на всю катушку, никуда не делась, насто́ена на собственных пряностях, сама отбирала, что подходяще. Всё моё тут, никуда не разбежалось.

Так что́, Сущий, побеседуем? Дай глянуть на Тебя, не помру, не бойся, мне что, я рада Твоим указаниям, а уж Ты прими, что во мне бормочется. Глядеть не обязательно зрачками, можно всей наличной поверхностью кожной, подкожной, она вбирает, как сетчатка глаза. Сетчатка вбирает, чтобы поиметь пред-ставление, а кожа и что под кожей – чтобы внять Тебе, поиметь понимание.

Вот я перед Тобой, дунь – и двинусь Твоим течением, потеку Твоими токами. Не потону, помня себя, помня: я и Ты, мы собеседуем. Теку и плыву вдоль берегов собеседований.

Перетекаю. Говори со мной.

В Испании строго отрабатываю обязательства, взятые по своему хотению. В переменках и отдышках кричу:

– Э-эй, Самуэла! Ты тут? Доживи! Ты должна, ты обещала! Я – ррработаю!

Она сказала: «Вы меня поразили». Выпустила стрелу. И я помчалась. В Гишпании-Испании стало ясно – для того и учусь, чтобы ей сплясать.

Тогда Бах зазвучит и в пирамидах. Она услышит: вот он, отзвук телесный, вещественный, отзыв на «Кобру и коршуна», на её «Тиару». Она догадается, поймёт. Стрела, пущенная ею, просвистит, и она услышит свист-ответ, надо, чтоб услышала. Для того и наткнулась я на книжку-тетрадочку. Открылась дверца, живая. Успеть вбежать.

Звоню. Ответ сразу, никаких уяснений, кто звонит, никакой шелушни-чепухистики, чисто, как договорились:

– Да-да, в марте. Перед Пуримом.

– Вы не поменяли адрес? Телефон при вас?

Она ждёт! Фантастика!

– Ваш телефон не поменяют? Оставят этот номер или…

– …телефон… да, будет…

Так вот для чего всё, оказывается! Разогнаться в Испании, встретить Самуэлу и читать ей Осипа в письменах Flamenco:

А наше дыхание и тепло при нас. Мы встретились. И восьмистишия, и «дуговая растяжка звучит в задыханьях моих». Парус растянут в дугу, и нужный ветер задул. Да, она-то знает, как после задыханий-задыханий приходит «выпрямительный вздох», она-то изведала смены дыханья времён, надышанных по сезонам, – Петербург, Ленинград, Санкт-Петербург, Питер…

Наберу в Гишпании разгон и после спляшу ей во дворе или в каком-нибудь уголке тамошнего заведения. Подержим «сезоны» наших времён в руках на весу, как возницы держат вожжи! Станет покалывать кожу, как в тай-чи, когда ощущаешь и себя, и снаружи всё как твоё, нет названия, но пронизывает, его ток внутри.

Да, встретимся, чтобы всё рассказать, пока мы в одном времени, разве это не чудо? Вместе понимать и помалкивать, ведь довески объяснений только утяжеляют, а мы… просто парус, растянутый ветром, и я спляшу, всё ей спляшу.

Возьму кусочек из Четвёртой Малера, когда то самое клейзмерово, не зная, как ступить, пробует каждую дольку продвижения, и начинает вытягивать себя, не отпускает, и почти больно. Но подступает выпрямительное, вдох, вдох высвобождения… Надо узнать, какой там тейп. В богоугодно-благотворительных заведениях должны быть тейпы.