– Значит, в моем ведении будут канцтовары и телефоны. Что еще?
– Еще? – Она вынуждала его сократить продуманное введение в должность до голого перечисления конкретных задач, и он, поморщившись, принялся по-американски отгибать пальцы, ожидая увидеть испуг на ее лице. – Заявки на подключение к телефонной и локальной сети, закупка мебели, офисного оборудования и канцтоваров. Организация корпоративных праздников и мероприятий. Вам придется помнить в лицо и по фамилии каждого, кто у нас работает. А они будут писать вам жалобы, просьбы и требования каждый день, даже в выходные и праздники.
– Понимаю. Человеческий фактор.
Соня впервые за сегодняшнее утро позволила себе улыбнуться, вспомнив, как непросто бывает управляться с домработницей и няней, когда они накапливают претензии, а потом выливают их на хозяйку, как ушат холодной воды. И всегда в тот момент, когда она меньше всего рассчитывает на неприятности с этой стороны.
– Вот именно. Со всеми личными претензиями или конфликтами, которые неизбежно будут возникать, направляйте их ко мне, ну, если, конечно, сами не можете справиться.
– Я постараюсь.
– Похвальное рвение, но не надо брать на себя все, иначе можно не рассчитать силы и сорваться, – снисходительно заметил он. – Мне нужен стабильный работник, а не пациент института нервных болезней.
– Учту ваши рекомендации, доктор, – с улыбкой кивнула она.
Он невольно залюбовался ее осветившимся лицом, но она без труда вернула его к обсуждению рабочих моментов.
– Может быть, вы расскажете мне немного подробнее о документообороте?
– И расскажу, и покажу. Идите ближе.
Он подвинулся, давая ей место рядом. На дисплее ноутбука замелькали окошки, и Александр Васильевич углубился в тонкости документооборота и назначение серверов, в рассказы о планировании встреч и текущих дел, о поступлении заявок и процедуре их рассмотрения. Соня с блокнотом в руках быстро записывала, иногда наклоняя голову к его плечу, чтобы свериться с картинкой. Он покосился в исписанную страницу и не поверил своим глазам. Бумага была испещрена значками и закорючками.
Забыв о вежливости и принципе неприкосновенности чужих записей, он отогнул край ее блокнота, чтобы убедиться, что зрение не подводит. Закорючки под другим углом не превратились в привычную глазу кириллицу.
– Стенография?
– Так и есть. Школьницей я нашла на столе у брата странные записи и загорелась желанием выучить этот язык. Тогда это казалось игрой, как расшифровка секретного кода или разгадка тайны пляшущих человечков. На поверку игра оказалась скучными взрослыми заметками его секретарши, но впоследствии на лекциях скоропись мне помогала.
– А другим усложнила жизнь, не давая возможности переписывать ваши конспекты, – вспомнил молодость Александр Васильевич. – Значит, я нашел вам еще одно применение. Если вы возьметесь записывать на наших недельных совещаниях, а потом сможете вместе с моей помощницей составить протокол… – Соня кивнула и черкнула какую-то птичку в блокнот. – Уже через час вы оказались весьма ценным приобретением для компании. Что же будет дальше?
Комплимент должен был разрядить обстановку и сделать беседу менее формальной, но Соня приняла его слова как напоминание об одолжении.
– Спасибо, что поверили мне вчера.
– Речь не об этом, – отмахнулся он с разочарованием человека, рассказавшего удачный анекдот в неудачной компании. – По пятницам я жду от подчиненных недельные отчеты. Естественно, в эту пятницу я не рассчитываю получить отчет от вас, но, начиная со следующей, вам придется сообщать мне о состоянии дел.
