А потом только и оставалась, что пялиться на нее и зависать.
Пиздец...
И как же мастерски она мной манипулировала в свое время, а я, деградант хренов, велся. Она все твердила, забыть о ее существовании, вообще не глядеть в ее сторону. А потом делала все, чтобы я смотрел только на нее одну.
Как на божество.
И я смотрел. Захлебывался слюной, презирал себя за то, что не мог выкинуть ее из головы, но продолжал, словно тупая мошка, лететь на ее губительный свет. Знал же, что нельзя. Что убьет нахуй. И все равно облажался.
Когда все накрылось медным тазом?
Когда я в ту поездку за город на Восьмое марта, после нашего рандеву в машине, зачем-то полез в сеть. А там уж снова зашел к Яне на личную страницу, а потом и к ее парню. Тому самому Данилу, фотографии с которым Золотова так щедро вываливала на всеобщее обозрение. И какого же было мое удивление, когда я увидел в его профиле снимки уже с другой девчонкой.
У меня чуть глаз не выпал, как у долбанной ши-тцу.
А за ребрами до невероятных размеров, словно воздушный шар, раздулось предвкушение чего-то совершенно лютого. И вдруг стало неважно в моменте, что Золотова — кобра ядовитая. Плевать было, что у нее характер Гитлера в юбке. Все стало несущественно, потому что я слепо хотел ее получить, закрыть этот чертов гештальт, а иначе я бы просто тронулся головой. И нужно было уже наконец-то убедиться, что эта девушка такая же, как и все — ничего особенного и на один раз.
А там хоть трава не расти.
И да, я до усрачки хотел повторения того, что случилось между мной и Золотовой в кинотеатре! Мне стало невкусно с другими девчонками. Пресно. Все время будто бы чего-то не хватало. Остроты! Соли! Или еще хуй его знает, чего...
И я попер, как танк. Даже не замечая того, как под ногами путаются Летов, Царенов и эта дурочка Хлебникова, которая возомнила, что я любовь всей ее жизни. Зря я так. Если бы не все эти второстепенные персонажи, то я давно бы уже оприходовал Золотову на ближайшей горизонтальной поверхности, показывая, как сладко может быть в объятиях маргинала и отброса этого общества.
А потом я забыл бы ее тут же, как страшный сон. Перекрестился и выдохнул с облегчением!
Но карты смешали все кому не лень.
Сначала Каха полез со своими тупыми речами, давая ложное понимание Яне, что я будто бы обсуждал ее с парнями. Да ни в жизнь! Я, конечно, не положительный герой, но в свой мир никого не пускал и уж тем более никогда не обсасывал свои подвиги.
Потом Машка удумала истерики закатывать, заявляя на меня эксклюзивные права, хотя у нее их отродясь не было. Пришлось затыкать. Жестко. До моего рычания и ее слез градом. Она ведь даже не постыдилась встать передо мной на колени, умоляя вернуться к ней, а я так устал от этой девушки, что сказал честно: я никогда ей не принадлежал, ибо она никогда мне и не была нужна.
А потом ушел, навсегда оставляя эту короткую главу своей жизни за спиной.
И словно бы летел к ней на пятой космической — к моей Королевской кобре, весь на взводе оттого, что несколько минут назад почти уже приручил ее. Заставил извиваться страстно и с полной отдачей в моих руках. Стонать томно и с придыханием. И позволять мне все! Я ведь целовал ее. Языком накачивал ее и чувствовал, как она горит. Для меня!
И я хотел немедленно все это продолжить!
Но мне осталось только молча смотреть, как эта блондинистая гадина села в тачку к моему другу и укатила в закат. А я ведь звонил ей. Писал. Но в ответ получил лишь фотку от Кахи: он и Золотова, которая с вызовом смотрела в камеру.
