- Скоро я уложу тебя в постель, Мариш, потерпи.
Кое-как наскребла нужную сумму и вызвала такси.
А через час я уже сидела у постели, пытаясь успокоить заходящуюся слезами сестру, голосящую, что она хочет домой, хочет к маме, и сама пыталась сдержаться, чтобы не завыть в тон ей. Как же я сама хотела к маме. Хотела в свою старую комнату, обклеенную плакатами балерин. Я думала, что жизнь моя наконец обретет настоящий смысл, я буду блистать на сцене, я буду танцевать лучшие партии в лучших спектаклях. А теперь я даже не знала, что ждет меня завтра.
5. 4
Лиана
Утро мне тоже не принесло хороших вестей. Кому-то из живущих в общежитии слёзы Маришки не давали покоя, и на меня нажаловались. Пришедшая в комнату женщина-комендант осмотрела вначале меня, затем спрятавшуюся под одеялом Маришку, и сухо выдала:
— У нас тут не детский сад. Чтобы ребенка здесь не было, иначе вылетишь отсюда как пробка, — презрительно скривила некрасивое морщинистое лицо и молча вышла.
Делать было нечего, пришлось собирать Маринку и идти с ней на репетицию. Если сестра поспала хотя бы пару часов, я вторые сутки практически глаз не смыкала, валилась с ног, но понимала – пропущу репетицию, и кто-нибудь займет моё место. Нет в жизни балерины чего-то более важного, чем балет.
По дороге в театр позвонила маминому лечащему врачу, и он заверил, что жизни её ничто не угрожает, но снова напомнил про дорогостоящие лекарства. Мне нечего было ему сказать. Лишь то, что деньги обязательно найду. Найду…
Стоя перед огромным зданием театра, я сжимала хрупкую ладошку сестры и думала о том, что же делать. На мне была чёрная водолазка и старые джинсы – это единственное, что я нашла в гардеробе подходящего. Смерть так резко ворвалась в мою жизнь, что я не успела подготовиться. Эта мысль вызвала печальную усмешку. Подготовиться…
— А это что такое?
Как назло, в коридоре мы столкнулись с Ольгой Константиновной. Я едва в голос не застонала. Ну почему, почему мне так не везет?!
Художественный руководитель глянула на Маришку, потом на меня и вскинула тонкие брови в ожидании ответа.
— Ольга Константиновна, я… у нас… — Не знала, как сказать ей, как просто сказать вслух о том, что произошло. В горле встал ком, на глаза навернулись слезы, подбородок задрожал, и я сделала над собой усилие, чтобы не всхлипнуть. Я с детства терпела такую адскую физическую боль, так неужели не справлюсь с болью душевной?! – У нас случилось несчастье, пожар, мама в реанимации, сестру не с кем оставить…
— Ты же понимаешь, что это не мои проблемы? – ответила Ольга Константиновна, но в глазах её промелькнуло сожаление, и она тут же добавила, вздохнув и снова глянув на притихшую Маришку: — Один день, Лиана. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы твоя сестра не мешалась под ногами. У нас тут не благотворительная организация.
— Спасибо, — слабо улыбнулась я.
Один день. Хорошо. А дальше я что-нибудь придумаю.
— Зайди ко мне после репетиции.
— Хорошо, — кивнула я и поспешила убраться с её глаз.
— Кто эта тётя? – спросила Марина. Мы зашли в гримерку, я усадила сестру на свой стул. Стянула с неё куртку и повесила на вешалку у двери.
— Тётя – руководитель этого театра.
— Она злая, – сообщила Маришка, наблюдая за тем, как я пытаюсь стащить с запутавшихся волос резинку.
— Просто строгая, — с силой дёрнула, резинка-таки поддалась, и волосы рассыпались по плечам. Я всегда гордилась своими доходящими до поясницы, густыми волосами. Тяжёлые, на свету они блестели, как золото, и мне нередко делали комплименты. А ещё… Ещё они очень нравились Пашке… Я посмотрела на себя сквозь зеркало и потёрла лицо руками. Не представляла, как сегодня выдержу репетицию. Я должна начать зарабатывать. А для этого мне нужно участвовать в как можно большем количестве спектаклей. Вот только… Я понимала, — этого всё равно не хватит даже на то, чтобы снять жильё.
