Выпрямив спину, как настоящая испанская танцовщица, Эля величественно спустилась по выбитым ступенькам и подала руку Цви:
- Я поеду с вами, Бен, - обронила она, презрительно игнорируя Александра.
«Кто девушку ужинает, тот ее и танцует». Ужинали ее оба, а вот бухгалтерше платить собирается Бен. Почтительно поддерживая Элю, Бен повел ее к своему щегольскому автомобилю.
Эсбеушник за спиной досадливо крякнул. Эля не видела, но была уверена, что сейчас он смотрит им вслед, старательно почесывая затылок – ворошит пласты залегания мысли.
Быстрым шагом Александр обогнал их. От своего форда он обернулся и крикнул:
- За мной поедете, а то завязнешь еще на своей пендюрке, - он скользнул презрительным взглядом по васильковой машине Цви и нырнул в салон ведомственного форда.
Эля мысленно возблагодарила всех богов – потому что именно в эту минуту ее величественный «проход» прервался. Она направилась к пассажирской дверце – и ухнула в глубокий снег почти по пояс. Цви невозмутимо поднял ее из сугроба за талию и головой вперед впихнул в салон. Эля прижала болевшие от мороза руки прямо к распространяющей сухое тепло печке.
Тяжело переваливаясь через нарастающие валы снега, форд Александра прокатил мимо них. Цви пристроился ему в хвост.
Натужно ревя моторами, две машины пробивались сквозь схваченный метелью и лютым морозом город, старательно объезжая заваленные сугробами перекрестки и буксующие посреди трассы вереницы машины. Из приткнувшихся к тротуару неподвижных автомобилей их провожали тоскливые взгляды водителей, оставшихся в недрах своих машин ждать неизвестно чего. Узорчатая морозная корка затягивала ветровые стекла, отрезая водителей от внешнего мира. Эля вдруг с ужасом поняла, что кое-кто из этих «зазимовавших» бедняг вполне реально рискует замерзнуть насмерть или наоборот, отравиться угарным газом от включенного мотора.
«Авторадио» разрывалось, вещая о жуткой ситуации в городе, нежданном морозе, внезапной метели и полном отсутствии снегоуборочной техники. В бодрых голосах диджеев хрупкими льдинками похрустывал страх.
Форд Александра догнал деловито пыхтящий вверх по крутой улице танк и теперь отчаянно лавировал, пытаясь вырваться из закрывшего ветровое стекло черного облака. Цви с злорадным удовлетворением наблюдал за маневрами соперника – танка было много и отвернуть эсбеушнику не удавалось.
Толпящиеся на остановках замерзшие кучки людей провожали танк завистливыми взглядами. Мужчина в шапке-ушанке, потертом демисезонном пальто и портфелем в руках сорвался с места и побежал рядом с танком, требовательно колотя по броне. Танк взревел и сбавил ход, из откинутого люка высунулась голова в шлеме.
- До верха подбросите? – сложив руки рупором, крикнул мужчина, и для убедительности махнул рукой вдоль круто уходящего вверх проспекта, - На работу опаздываю, а ничего не ходит.
Танкист нырнул обратно в башню и видно после короткого совещания, вынырнул снова.
- По пятерке, - проорал он, перевешиваясь через край люка, - На броне поедешь.
- Троллейбусом по гривне пятьдесят, - недовольно крякнул потенциальный пассажир.
- А маршруткой – по семь, - рубанул в ответ танкист, - Сказано – по пятерке, не хочешь – стой на своей остановке, пока не обледенеешь. Тоже мне, генерал Карбышев!
Мужчина еще мгновение потоптался, потом закинул наверх свой портфель и ухватившись за руку танкиста, забрался следом. Уселся на броне, держа портфель на коленях и решительно посверкивая очками. Сорвавшаяся с остановки толпа облепила танк.
