Эля сперва съежилась, словно в надежде, что ее не найдут, потом наоборот – оттолкнула потянувшегося к ней Цви и быстренько выбралась на середину кухни. Одежда, хоть бы какая одежда! Но ее мокрые, изодранные свитер и джинсы так и остались на полу в комнате, отделенные от Эли общим коридором. А в коридоре, перед злорадно запертой дверью в отцовскую квартиру, сейчас топталась бабушка! Здесь у Эли только махровое полотенце, зачем-то обмотанное Цви вокруг ее ноги. Голая и в полотенце – сделать вид, что была в ванной? Ага, и американец тоже… мылся. Знаешь, бабушка, американцы насчет чистоты сумасшедшие: по три раза в день моются где попало, вот где хоть чуть-чуть грязи на них попало, там прямо и моются…
Бабушка еще разок, уже явно безнадежно нажала дверную ручку… Эля руки опустила, тоже безнадежно – все, пропала!
Бабушкины шаги двинулись прочь от отцовской двери – топ-топ… Все, идет к Эле в комнату!
Бабушкины шаги затопотали прямо возле кухни… Даже в комнату не пошла, идет прямо на кухню!
Тяжелый глухой удар, явно нанесенный толстым каблуком сапога, заставил содрогнуться отцовскую дверь.
И тут же частый град ударов – кулаками-сапогами, сапогами-кулаками – со всего маху обрушился на деревянную створку.
Пики наперевес! Пылающая яростью армия штурмует некогда принадлежавшую им твердыню, захваченную подлыми оккупантами!
Створка грохотала, отзываясь эхом и в общем коридоре и во всех четырех комнатах отцовской квартиры.
Окованный сталью таран с мерной неумолимостью бьет в прогибающиеся крепостные ворота. Частый град пушечных ядер разносит вдребезги зубчатые навершия башен. Осадные лестницы уже приставлены к стенам и крохотные фигурки доспешных кнехтов с упорством муравьев ползут все вверх и вверх…
- Я буду стучать так, что перебужу всех соседей на всех этажах! – вдруг прекратив молотить в дверь, сообщила бабушка звенящим от бешенства голосом, - А потом попрошу их позвонить в милицию и пусть при всем честном народе милиционеры взламывают эту дверь и вселяют меня в квартиру, где я пока еще прописана! – и грохот возобновился.
Штандарты и знамена сдать, оружие сложить кучкой на булыжнике крепостного двора!
А что же окрестные крестьяне, с ужасом наблюдающие за баталией из ближайшего леса?
Эля суматошно заметалась по кухне. Неизвестно, как насчет соседей, а уж ее этот стук давно должен был разбудить! Ей бы уже вылететь в грохочущий коридор, дрожа и щурясь со сна… Эля задрожала. Сейчас Яська проснется! Испугается, выбежит, помчится искать маму… А мама вся голая и дядя под столом тоже… не одетый.
Из коридора послышалось быстрое, даже паническое щелканье замка… и стук стих. До Эли донесся скрип медленно открывающейся двери.
Створки тяжелых крепостных ворот покорно распахнулись перед яростным порывом атакующих. Крепость сдавалась на копье победителю.
- Вы, милочка, думали, что таким образом меня выселить сумеете? – бабушкин голос дрожал от сдерживаемой злобы и – Эля могла поручиться – от слез тоже.
- Я… Мы думали… Вы уехали… - с неожиданной для нее растерянностью пробормотала отцовская супружница. Самого отца не было слышно. Впрочем, он всегда обладал редкостным умением при открытых конфликтах словно растворяться, и материализовываться только когда все закончиться.
- Меня не интересует, что вы думали, когда попытались оставить меня бомжевать на улице!
Эля поглядела в сторону коридора обиженно – вот так уж и бомжевать! Давно говорила ей: перебирайся во вторую комнату.
