Щёлкнули курки. В грудь Юры упёрлась сталь.
– Ты его нашёл, – сказал Айсен Тингеев, крепче сжимая двустволку. – Пока можешь, уходи.
– Нет, – покачал головой Юра.
Даже у слов был вкус крови.
***
Пальцы ног. Он наконец решается на них взглянуть. Из-под сорванных ногтей пунцово и сочно лохматится мясо, костяшки раздроблены, ступни в струпьях, как в застывшем воске. Кровь остановилась. Пальцы всё ещё крючит от боли, но к ней примешивается зуд. Мощный, нестерпимый и… знакомый. Он поднимается от стоп, расползается до колен, и кажется, что ноги пожирают полчища муравьёв.
Юра вытягивает шею, чтобы разглядеть лучше, наклоняет голову и слышит скрежет щетины по воротничку кофты. Вспоминает, что брился утром. Касается языком прорехи на месте клыка и нащупывает в солёной мякоти бугорок, твёрдый и гладкий. Дёсны тоже зудят.
Пал Пот оглядывает его пристальней. Затем налетает и наотмашь лупит по скуле молотком. Череп наполняется хрустом, словно раздавили горсть леденцов.
Вместе с сиплым воем Юра выкашливает кровь. Её брызги расцветают на фартуке Пал Пота ржавыми веснушками.
Точно бабуин, Пал Пот скачет по гаражу к Вите – воодушевлённый карапуз, попавший в магазин игрушек перед Новым годом. Принимается лупить её молотком. Юра зажмуривается, но тщетно – он видит всё на мысленном экране. Не зная устали, молоток взмывает и падает, взмывает и падает. Пал Пот будто повар, отбивающий корейку перед тем, как бросить на сковороду. Вита безмолвно корчится, пытаясь увернуться. А потом прекращает.
«Я убью его», – обещал Юра, отправляясь на поиски Тингеева. «Да, убей», – прошептала Вита, когда Юра вернулся из Якутии.
Теперь, когда зуд охватывает всё тело – мощный, грозящий разорвать каждую клеточку – и мышцы наливаются силой, он вновь верит, что исполнит обещанное.
Лишь бы не стало слишком поздно.
***
– А ружьё где? – Охотник всмотрелся в темноту, сгущающуюся за порогом.
– У меня его нет, – просипел Юра. От входа в избу тянуло теплом. Слёзы, оттаяв в уголках глаз, покатились по щекам.
– У других были, – сказал Тингеев, кивая вглубь избы, где на одной из задрапированных шкурами стен висел целый арсенал. – Тогда зачем пришёл?
Его лицо оставалось в тени, и Юра пытался угадать, что за человек целится в него из двустволки. Говорил Тингеев мелодично и распевно, точно слагал легенду. Человек с таким голосом не станет стрелять… Ведь не станет?
– Зачем пришёл? – повторил Тингеев.
Вместо ответа Юра со стоном стянул перчатку с омертвелых пальцев, расстегнул верхние пуговицы пальто и принялся шарить под шарфом. Наконец нашёл и протянул Тингееву стопку сложенных вчетверо пожелтевших газетных вырезок, среди которых затесалась и статья Володьки Абрамова. Та, из рубрики «Калейдоскоп аномальных явлений».
Поколебавшись, Тингеев принял бумажный прямоугольник из задубелых пальцев незваного гостя. Чуть повернулся к свету керосиновой лампы, стоявшей на полке, и тот бархатно огладил лоб, скулу и подбородок хозяина – будто месяц выплыл из облаков.
Тингеев перебрал статьи указательным и большим пальцем одной руки.
– Ты спятил, нуучча, раз знаешь и пришёл сюда, – произнёс он. Тингеев всё ещё целился в Юру, но покачивающиеся дула двустволки теперь смотрели ниже. – И обратно не дойдёшь.
– Так и есть, – согласился Юра, стуча зубами.
– Тогда тебе лучше уйти в лес и замёрзнуть. – Тингеев, казалось, раздумывал над этой возможностью. – Кто ты? Собиратель баек?
